МОСКОВСКОЕ НЕБО
Я видел моря,
бороздил океаны,
бродил по тайге,
знаю Крым и Кавказ,
и где бы я ни был,
но поздно иль рано
невольно грущу,
вспоминая не раз
Московское небо,
любимое небо
салюты и звезды,
простор голубой!
Я, кажется, —
прожил бы, даже без хлеба,
лишь рядом с любимой подругою
мне бы тебя ощущать
над своей головой!
Ведь каждый,
в ком сердце советское бьется,
сквозь все испытанья
в походе пронес
большую любовь,
что Москвою зовется,
ведь там он учился,
любил или рос.
Ни небо Парижа,
ни небо Нью-Йорка
не будет так дорого
русским глазам.
Недаром под солнцем Италии
Горький грустил и стремился
к родным небесам.
Рыбак Заполярья,
колхозник московский
за город
отдаст до конца свою кровь,—
там Пушкин любил,
там гремел Маяковский,
там Ленин работал,
там Сталина кров.
Тебя пронизали фугасные бури,
поганые свастики,
злые кресты,
но ты все же
краше берлинской лазури, —
свободой советской
наполнено ты,
Московское небо,
любимое небо,
салюты и звезды,
простор голубой!
Я, кажется,
прожил бы, даже бея хлеба,
лишь только
с винтовкою верною мне бы
шагать до Берлина
в последний решительный бой!
ЖЕМЧУЖНАЯ
(Посвящается кочегару старшего машиниста
депо Ожерелье А. Гижука — Валентине Трубниковой).
Мимо парня,
Флаг поднявшего,
Сходу взявши круг жезла, —
Паровоз проходит
Нашего
Ожерельевского узла.
Здесь —
Конец пути далекого, —
Взять угля
И вновь — Москва.
Кочегар не дремлет около, —
Засучивши рукава.
В телогрейке, словно в кожанке,
Лишь глаза блестят всегда
Ходят железнодорожники —
Ноль внимания сюда.
Только зря, друзья прохожие,
Не рассмотрите сквозь пар, —
Станет девушкой пригожею
Тот чумазый кочегар.
Но она —
Не озадачена, —
Солнце светит
И при том, —
В паровоз вода накачана
Тендер полон угольком.
Я сумел удостовериться,
Пусть разиням невдомек,
Как чудесна красна-девица,
Что шурует уголек.
Что она не бесприданница —
Жар в крови —
Бесценный дар.
Счастлив тот, кому достанется
В жены
Этот кочегар.
Разглядит счастливый суженый
Через маску черноты,
То,
Что лучшая жемчужина
В Ожерелье — Это ты.
ДЕВУШКА КАШИРСКАЯ
Стою на мосту, под сосной, у реки,
Друзей вспоминаю, что мне дороги…
Тебя вспоминаю,
Тебе обещаю –
В спокойный твой сон
не ворвутся враги,
Девушка каширская,
Что сердцу дорога,
Чье имя я
пронес в боях
Громя врага.
Но вот по сигналу в атаку
бегу,
Залег с пулеметом на мягком
снегу...
Тебя вспоминаю
И метко стреляю,
И знаю —
Коль жив я, — не видеть
врагу
Девушку каширскую,
Что сердцу дорога,
Чье имя я
Пронес в боях
Громя врага.
Я ранен. В дыму боевого огня
На пункт санитарный
приносят меня…
В бреду вспоминаю.
И снова мечтаю
О встрече с тобою, родная моя
Девушка каширская,
Что сердцу дорога,
Чье имя я
Пронес в боях
Громя врага.
Сквозь эту тревогу, сквозь
эти мечты
Я слышу слова: “Наложите
Бинты”...
Глаза открываю
И счастье встречаю, —
В халате сестры наклоняешься … ты
Девушка каширская, что сердцу дорога,
Чьё имя я
Пронес в боях
Громя врага.
ТВОЯ РУБАШКА
Твоя рубашка сохнет на заборе,
колеблет ветер рукава слегка.
Ты защищать страну уедешь
вскоре,
пойдешь в атаку впереди полка.
Чинить рубашку буду я с любовью,
потом пойдет рубашка под утюг.
Носи ее, мой милым, на здоровье
не забывай меня на фронте,
друг!
Пусть охранит она тебя от солнца,
от колких игл убережет в лесу.
Когда расстаться нам с тобой
Придется
я на нее не уроню слезу.
Я при прощаньи, милый, не
заплачу,
лишь поцелую в губы горячо,
а срок придет — и вместо рук
горячих
ремень винтовки ляжет на плечо.
Прощай, прощай! Ты призван в строй страною,
что всем свободным людям
дорога.
Рубашка, приготовленная мною,
пусть сбережет тебя от пуль
врага.
Пускай она тебя согреет в стужу,
в жару — прохладу пусть дает
тебе.
Перевяжи рубашкой рану туже,
кровь сохрани, — она нужна
в борьбе.
Гони врага от края нам родного
и лишь с победой приходи домом,
Тогда твою рубашку буду снов
стирать, сушить гладить,
милый мой.
|
