***
Запомнилась строка
Из тысяч строф,
Из сотен перечитанных сонетов,
О том, что трещины
Всех бед и катастроф
Проходят
Сквозь сердца поэтов.
Жестокий бой,
Мильоны хороня,
Рвал мир по швам -
По Волге, Шпрее, Висле -
И шрамом лёг
На сердце у меня.
Не в переносном,
А в буквальном смысле.
По праву
Всё видавшего бойца
Могу сказать,
Что беды и печали
Солдатские
Вначале рвут сердца.
Вы слышите:
Солдатские – вначале!
НА БЕЗЖАЛОСТНОМ ВЕТРУ
Рассвет над Волгою осенней,
И не понять — туман иль дым.
И вспоминается Есенин:
«…не буду больше молодым».
У нас сложнее всё и проще
В полсотне метров от врага.
Который день в прибрежной роще
Метёт свинцовая пурга!
Мы очень молодые люди,
Но здесь, на огненном ветру,
Не знаем —
Будем иль не будем
Во взводных списках поутру.
Кого-то вычеркнет неслышно
Вот этот хмурый день войны.
А ведь никто из нас не лишний,
Мы все любимы и нужны.
***
Здравствуй,
Город рыбацких причалов!
Здравствуй,
Рек голубое литьё!
Здесь давно в барабан отстучало
Пионерское детство моё.
Пароход, мой попутчик горластый,
Не спеши и назад не зови.
Я соскучился.
Родина, здравствуй!
Здравствуй, край моей первой любви.
РЫБАЧЬИ ЗЕМЛИ
Каспийский край,
Рыбачьи земли…
Люблю тебя, ильменный рай!
Там над певучим плёсом дремлет
Набитый сетками сарай.
Там щедрых рек неразбериха,
Камыш стеною, ветер лют.
В страду сурово,
В праздник лихо
Живёт бедовый русский люд.
Моё родное захолустье
Лиманов, речек и проток.
Там, как рассвет, вплывает в устье
Кувшинка – сказочный цветок.
Там облака скользят, не тая,
Как хлопья снежные легки,
По синим заводям плутая,
Легко дробясь о меляки.
И над отточенной осокой
В тиши
Задумавшись на миг,
Певучий, гордый и высокий
Стоит навытяжку тростник.
НА ШКВАЛЬНОМ ВЗМОРЬЕ
Разметались рыбацкие станы
На изломе полярных миров.
Здесь прибойная свежесть моряны
И удушье пустынных ветров.
В стужу прячется Северный Каспий
Под плиту двухметрового льда.
Не мирясь с ледяным самовластьем,
Чуть поглубже синеет вода.
Потому, видно, в здешнем народе,
Как в природе, в одно сплетены
Доброта голубых мелководий
И упорство морской глубины.
ЗНОЙНЫЙ КРАЙ
Слышать мне о Каспии случалось
Речи тех, кто там не ко двору:
-Жить бы можно,
Если б сбавить малость
Ярость ветра, адскую жару.
Нет уж, пусть грохочущим и будет
Знойный край, где лотосы цветут!
Шторму не сдающиеся люди
Не в стоячих заводях растут!
КАРАНДАШ НА ПОЛУ…
С. Гудэенко
Умирает поэт, а больничные стенки
Так чисты и белы, даже больно смотреть…
Смерть, уйди, не мешай! Это воин Гудзенко,
Он не может, не кончив стиха, умереть.
Надо несколько слов
К заключительной строчке.
Вот они, но не те — недолёт, перелёт.
Злой огонь!
Вместо слов только красные точки,
Словно трассу кладёт над тобой пулемёт.
Всё смешалось, а пламя и слева и справа.
Вот и сбилось дыханье, и пульс зачастил.
Сотни слов! Но опять сорвалась переправа.
Загорелся и рухнул непрочный настил.
И опять всё сначала: брести до рассвета.
Спотыкаться и падать на каждом шагу
Ради нескольких слов. Ну, а нужно ли это?
Ты ж не землю свою оставляешь врагу.
Брось борьбу!
Ты оставишь не пост, а всего лишь
Стих с одной недоконченной, белой строкой.
Не беда!
Для чего же ты сердце неволишь
В эти дни, когда сердцу так нужен покой?
***
Тут – только рана пулевая,
А там – сосчитаны часы.
Дымится,
Скорбно дотлевая,
Лесок нейтральной полосы.
Там снег садится без опаски
На землю,
Взбитую свинцом,
И лепит гипсовые маски
Со всех, упавших вверх лицом.
О ЛИРИКАХ И ФИЗИКАХ
Сужу об этом не со стороны.
В строю поэтов,
В звании солдата
Проверил лично,
Как они сильны -
Строка стиха и строчка автомата.
Я видел сам,
Как лирика нужна.
Но зря твердят
Поэты о Поэте,
Что эта должность
Избранным дана
И самая труднейшая на свете.
Не требуя за вредность молоко,
Служи отчизне,
Не торгуясь с нею.
Поэтам настоящим нелегко,
Но есть на свете
Тропки потруднее.
Нужна
И для патронной гильзы медь,
И для трубы оркестра полкового.
И всё ж
О бое легче прогреметь,
Чем в бой идти
В шинели рядового.
БАКЕН
Здравствуй снова, бакен-работяга
С путеводной звёздочкой во лбу!
Тот поймёт к дорогам дальним тягу,
Кто познал недвижную судьбу.
Ты хранишь дорожные порядки,
Корабли спасая от беды,
А они проходят без оглядки,
Прочно заутюживши следы.
Ты стоишь, надеждою томимый, -
Может быть, в походы позовут.
Только мимо, мимо, мимо, мимо
Пароходы-странники плывут.
К якорю прикованный, не сетуй:
Твой недвижный быт – не их вина.
Безопасный путь им посоветуй,
И тебе помашут из окна.
Не сейчас, так в дрёме тёплых комнат,
В бурями освистанной ночи
Кто-то обязательно припомнит
Добрые, зовущие лучи…
Друг мой искалеченный, болезный!
Я тебя припомнил в этот рейс.
Можно жить негромко,
Но полезно
Даже в цепких лапах якорей!
СТИХИ ОБ АСТРАХАНИ
Отцу Михаилу Ивановичу
1
Не ведал ни счастья, ни ласки
Наш город, дремавший в пыли.
И только манящие сказки
О нём по России плели.
По-разному пелись баллады,
Но все прославляли одно:
Бессчётные волжские клады,
Безмерное рыбное дно...
Поверив молве простодушно,
Как верил всему наперёд,
К ватагам,
Прогнившим и душным,
Спускался российский народ.
Стекался к богатой приманке.
А здесь,
Подпевая ветрам,
Заплаканный голос шарманки
Выклянчивал хлеб по дворам.
И город, безжалостно гневен,
Другим выставлялся в пример
Хмельною улыбкой харчевен,
Зловещим оскалом холер.
На этом чумном перевале,
Деньгой набивая лари,
Миражную радость сбывали
Священники и шинкари.
В обмен на потоки полушек
Швыряли они на весы
Мгновения буйных пирушек,
Ленивых молебнов часы.
И рано на улицах пыльных,
Чадя, умирали огни.
И только за окнами ссыльных
До зорь доживали они.
Вести за опальными слежку
Шпики подбивали луну.
По уличным лужам ночлежки,
Храпя, отплывали ко сну;
Стремились к счастливым причалам,
От горя и голода прочь,
Но их ни на шаг не пускала
Прибитая звёздами ночь...
2
Сюда отец пришёл ещё мальчишкой.
На этом месте,
Сер и невелик,
Лежал мещанский тихий городишко -
В чешуйных блёстках дремлющий тупик.
От зноя гнулись тротуара доски.
Земля тверда, скрипит, как канифоль.
И, словно пыль удушливой извёстки,
В просохших лужах проступала соль.
Молчало всё,
Лишь матерно и пьяно
Горланил пестрокрашенный базар,
А по ночам вдоль улиц деревянных
Гудел раздутый ветрами пожар.
Он дико рвал ночных набатов струны
И жрал кварталы,словно сухари.
Лишь оставались на ногах чугунных
Огнём не тронутые фонари.
Переступая тяжело, неровно,
Верблюд волок свою большую тень.
Шёл рядом в ногу,
По этапу словно,
Пропахший рыбой астраханский день.
Так грязный город жил под солнцем знойным,
Исхлёстанный ветрами и песком.
И только кремль, задумчивый и стройный,
Казался лишним, пришлым чудаком.
Здесь песен грусти,горя и печали
Так много было,
Будто по весне
Их на плотах по Волге к нам сплавляли
И от всех больших и малых пристаней...
3
Теперь растут моих друзей мальчишки.
Всё тот же кремль дежурит на горе.
А где ж мещанский, тихий городишко
С чугунными ногами фонарей?
Его здесь нет.
Остались лишь приметы
Тех прошлых дней и память о былом
В старинных песнях,
Что давно пропеты,
Да в тишине музейной под стеклом.
4
По воде бьют ладошами плицы,
Над рекой невесомый туман.
Позывными далёкой столицы
Начинаются сутки волжан.
Огоньки в астраханских квартирах...
Прибываем в предутренний час.
Раньше всех здесь проснётся Киров
И, наверное, встретит нас.
Он не близко от пристани нашей,
За домами,
Но видится мне -
Он рукой нам приветливо машет,
А другая рука на ремне.
Наплывают рассветные краски
На летящее знамя кремля,
На его богатырскую каску,
На прибрежные тополя.
Поднимается солнце над миром,
Волга светится в этот час...
Вот он - город, в котором Киров
Обязательно встретит нас.
|
