***
Есть далекая планета.
Там зеленая вода.
Над водою кем-то где-то
Позабыты города.
Между белыми домами
Чутко дремлет тишина.
Смыты мягкими дождями
С древних башен письмена.
В мелких трещинах – колонны,
Теплый камень – как живой,
Оплетенный полусонной
Дерзко пахнущей травой.
А планета всё забыла,
Всё травою поросло.
Ветер шепчет: что-то было,
Что-то было, да прошло.
А весна поет ветрами,
Плачет медленно вода
И дрожит над городами
Небывалая звезда.
Умудренно и тревожно
Смотрят рыбы из реки,
В темных травах осторожно
Пробираются жуки,
Птицы счастливы полетом,
Вечно светел белый свет…
Может, снова будет что-то
Через много-много лет?
1971
***
Эта осень пахнет кострами.
Там на небе пекут картошку,
Разгребают золу и дуют,
Вспоминая старые песни.
И грустят по мне вечерами,
И стараются хоть в окошко
Разглядеть,
а когда взойду я
На хрустальнейшую из лестниц –
Как там встретят меня: заждались!
Мол, не вечно же в колыбели…
А потом, с оттенком печали:
– Мы ведь тоже не всё успели.
1981
***
От застолья выйти на холод,
Захлебнуться тьмой и услышать
Бой часов и плетенье нитей,
Чей-то шорох и голоса…
Черный с золотом космос
Громоздится над нашей крышей,
Гривы спутаны у созвездий
И горят восторгом глаза.
Как над шаром стеклянным дети,
Позабыв дышать от волненья,
Тесным кругом сойдясь, глазея
Из-за худенького плеча –
Те, над нами, толпятся в небе,
Очарованы представленьем,
Так несхожим со всем на свете –
От кулис до взмаха плаща!
Ах, серебряные трубы,
Злые кони да птица кочет,
Плач у стремени, смерть и слава –
Порван занавес, не спустить!
Ни пощады никто не примет.
Ни антракта никто не хочет.
Хорошо ль мы умеем падать
С порыжелой землей в горсти?
1981
***
Моему другу
Валерию Сендерову
Мне как-то снилось: кони и попоны,
Рука с колючим перстнем на плече,
И горький лик коричневой иконы,
И твердый ропот тысячи мечей.
Потом не помню. Травы уставали
Оплакивать надломы, волки – выть,
И кто-то пел по мертвым на привале,
И сохли раны, и хотелось пить.
Был месяц август. Дозревали звезды
И падали в походные костры,
И родину спасти еще не поздно
Казалось нам. Мы дождались поры,
Мы встали, и в который раз, спасая,
Ушли в траву и перестали быть.
Юродивая девочка, босая
По нам бежала с криком. Не убить –
Так просто. Кажется, сейчас усвоит
Моя земля бесхитростный урок…
Но нет! Ржавеют воды, бабы воют.
А мы встаем, когда приходит срок.
1983
***
Если выйти из вечера прямо в траву,
По асфальтовым трещинам – в сумрак растений,
То исполнится завтра же – и наяву
Небывалое лето счастливых знамений.
Все приметы – к дождю,
Все дожди – на хлеба,
И у всех почтальонов – хорошие вести.
Всем кузнечикам – петь,
А творцам – погибать
От любви к сотворенным – красивым, как песни.
И тогда, и тогда –
Опадет пелена,
И восторженным зреньем – иначе, чем прежде, –
Недошедшие письма прочтем,
И сполна
Недоживших друзей оправдаем надежды.
И подымем из пепла
Наш радостный дом,
Чтобы встал вдохновенно и неколебимо.
Как мы счастливы будем – когда-то потом!
Как нам нужно дожить!
Ну не нам – так любимым.
1983
***
Так просто, так просто создать нашу землю:
Пускай она странных сердец не приемлет –
Но в колоб тугой закатать, да покруче,
А то что осталась – пустить бы на тучи
Немыслимых форм, сумасшедших изгибов –
Чтоб помнились мальчикам, грянув и сгинув.
Да зябких ракит подпустить наважденье,
Да льдам обозначить ночное движенье,
Да перечной россыпью птиц – на полсвода,
Да детского плача, да смутного года.
1988
***
О. М.
Ни сына не оставивший, ни дома,
Во вьюгу поднятый среди строки,
Щербленою дорогою ведомый –
Нелепым дуновением руки,
Бессмертным птичьим взмахом –
Не меня ли
Благословил на этот мерзлый путь?
И правящему черными конями
Я не боюсь в глазницы заглянуть:
Ни странных птиц кружение и трепет,
Ни гул последней облачной черты –
Не преуспеют испугать, раз ты
Уже на берег вышел, чтобы встретить,
И ждешь у края сумрачной воды.
Я узнаю твой взмах – и рвутся звенья
Бессильных уз, и опадает тлен!
А ты сейчас шагнешь по неземле –
И руку мне подашь, чтобы забвенье
Не доплеснуло до моих колен.
1983
***
Вот и снова декабрь
Расстилает холсты,
И узорчатым хрустом
Полны мостовые,
И напрасно хлопочут
Четыре стихии
Уберечь нас от смертной
Его чистоты.
Пустим наши планеты
По прежним кругам –
Видно, белая нам
Выпадает дорога.
Нашу линию жизни
Залижут снега –
Но еще нам осталось
Пройти эпилогом.
Но, упрямых следов
Оставляя печать,
Подыматься по мерзлым ступеням
До плахи –
И суровую холодность
Чистой рубахи
Ощутить благодатью
На слабых плечах.
1983
***
Их пророки обратятся в ветер,
В пепел обратятся их поэты,
Им не будет ни дневного света,
Ни воды, и не наступит лето.
О, конечно, это справедливо:
Как земля их носит, окаянных!
Грянут в толпы огненные ливни,
Города обуглятся краями…
Что поделать – сами виноваты!
Но сложу я договор с судьбою,
Чтобы быть мне здесь
И в день расплаты
Хоть кого-то заслонить собою.
1984
***
Вот и печка нагрета, и мать не корит,
И не нужно смертельной отваги.
Но зигзаг Ориона над нами горит,
Как устам – повторенье присяги.
Те же звезды внимательно смотрят на нас,
Те же сны, затаивши дыханье,
Наблюдают за нами: погас – не погас
В испытаньи бездонным скитаньем.
Те же струны печалят подросших гонцов,
Хоть иную узду обгрызают.
Лютый смерч декабря –
Не отыщешь концов! –
Обелить наши тени дерзает.
Как рискованно след по пороше вести:
Сразу видно, куда и откуда!
Ни слепец, ни певец не укажет пути,
И смеется с осины Иуда.
Многомерное эхо двухслойных словес
Ищет глотку с улыбкой волчицы.
Но всё те же огни с отдаленных небес
В нас глядят, как озябшие птицы.
1989
***
И за крик из колодца «мама!»
И за сшибленный с храма крест,
И за ложь твою «телеграмма»,
Когда с ордером на арест, –
Буду сниться тебе, Россия!
В окаянстве твоих побед,
В маяте твоего бессилья,
В похвальбе твоей и гульбе.
В тошноте твоего похмелья –
Отчего прошибет испуг?
Всё отплакали, всех отпели –
От кого ж отшатнешься вдруг?
Отопрись, открутись обманом,
На убитых свали вину –
Всё равно приду и предстану,
И в глаза твои загляну!
1984
***
Лукавый старец, здесь ты не солгал.
Остановить высокое мгновенье
Нам не позволит вечное сомненье:
А может, выше будет перевал?
Ведь наш зенит еще не наступил,
И дымный запах будущей победы
Тревожит нас, и мы стремимся следом,
По-юному исполненные сил.
Но истинная наша высота
Неузнаваема, пока мгновенье длится:
Наполеон Аркольского моста
Прекраснее, чем под Аустерлицем!
И кто посмеет, будто птицу влет,
Стоп-кадром сбить пернатую минуту?
По счастью, мы и сами, в свой черед,
Безудержны в стремлениях и смутах.
Всегда на шаг за завтрашней чертой,
Во всех свершеньях наперед повинны!
И если время скажет нам «постой» –
Пройдем насквозь, плечом его раздвинув.
1985
ПРИЗВАНИЕ
Сегодня Господу облака
Вылепил Микеланджело.
Ты видишь – это его рука
Над брошенными пляжами.
Над морем и городом их несет
И над шкурой дальнего леса,
И – слышишь – уже грохочет с высот
Торжественная месса!
Сегодня строгую ткань надень
И подставь библейскому ветру.
Смотри, какой невиданный день –
Первый от сотворенья света!
Исполнится всё – лишь посмей желать,
Тебе – и резец, и право!
Ликуют тяжелые колокола,
И рвется дыханье, и вечность мала:
Безмерна твоя держава!
Отныне ты – мастер своих небес:
Назначишь ли путь планетам?
Изо всех чудес – поверить себе –
Труднейшее чудо света!
Но какими ты вылепишь облака –
Таким и взойти над твердью…
Так встань перед миром!
Прямей!
Ну как?
Отважишься ли – в бессмертье?
1985
***
Словам – огня, и крепости – вину,
И легкости – смычку, и дерзкой славы!
И прадеды с улыбкою лукавой
Из темных рам отпустят нам вину –
За то, что хоть на вечер, хоть на час
Мы оживим забытую эпоху.
А если натворим переполоху –
Вольно ж им было просыпаться в нас!
1986
ГОРОД КИТЕЖ
Вначале появились купола.
Века воды крестов не затемнили,
И колокол из радуг влажной пыли
Нам просквозил несмелые тела.
И бил нещадно – от ребра к ребру,
Спасая наши замершие души,
Но находя лишь след великой суши –
Извилистую темную нору.
А мы стояли, странно онемев –
Ораторы, молчальники, блудницы –
Узнать не смея радостный напев.
Но первыми очнулись наши птицы.
И взмыли, и ушли, и далеки
Казались нам для самой меткой пули.
А китежане, их кормя с руки,
Забыли нас.
Уже потом взглянули.
1989
***
В Италии барочны облака,
И Тибр тугими петлями ложится,
А с выпуклых холмов слетают птицы,
И каждая дуга божественно легка.
Откуда мне известны наперед
Дождями полусмытая тропинка,
На солнечных часах проросшая травинка
И времени такой неспешный ход,
Как будто впереди все те века,
Что в эту землю врезали дороги.
И рано говорить об эпилоге,
Когда так бьется каждая строка
И хочет жить…
В горах смеются боги.
А смерть не видит нас издалека.
1987
***
За блаженные вопли цикады,
За упорство каленых кремней –
Наши души вернутся в Элладу
Для прощального круга над ней.
На исходе оборванной пряжи,
Сдавши глине дыханье и вес,
Все леса и скалистые кряжи
Мы увидим с горячих небес.
А тогда засмеемся счастливо,
И возница коней охлестнет.
Перекрученной веткой олива
Нам небрежно по ветру плеснет.
1988
***
Когда-нибудь, когда-нибудь
Мы молча завершим свой путь
И сбросим в донник рюкзаки и годы.
И, невесомо распрямясь,
Порвем мучительную связь
Между собой и дальним поворотом.
И мы увидим, что пришли
К такому берегу Земли,
Что нет безмолвней, выжженней и чище.
За степью сливы расцветут,
Но наше сердце дрогнет тут:
Как это грустно – находить, что ищем!
Нам будет странно без долгов,
Доброжелателей, врагов,
Чумных пиров, осатанелых скачек.
Мы расседлаем день – пастись,
Мы удержать песок в горсти
Не попытаемся – теперь ведь всё иначе.
Пускай победам нашим счет
Другая летопись ведет,
А мы свободны – будто после школы.
Жара спадает, стынет шлях,
Но на оставленных полях
Еще звенят медлительные пчелы.
Ручей нам на руки польет,
И можно будет смыть налет
Дорожной пыли – ласковой и горькой.
И в предвечерней синеве
Конь переступит по траве
К моей руке – с последней хлебной коркой.
1984
|
