***
Я в рубашке родился,
Без рубашки умру
На стареющем, душном,
Безымянном ветру.
И пролают собаки,
Отпоют петухи,
И напишут деревья
Ночные стихи.
Как напишут, не знаю,
Но напишут про грусть,
Что вошла навсегда
В моё сердце, как Русь.
Без неё нет поэта,
Песни собственной нет.
Вот и всё.
Умираю...
Разбудите рассвет.
ДЕНЬ ВИШНИ
Александру Плитченко
Я помню день. В нём посадил я вишню.
Не помню только, как она росла.
Не помню, потому что жизнь не вышла
Такой, какой задумана была.
Наверное, прекрасной без прикраса
Её задумал я в краю земли
Без телефона, радио и газа, —
Но те случайно взяли и пришли.
Тогда я прокричал «прощайте!» тропам
И на железном быстром скакуне
Ударился галопом по Европам
За славою, принадлежащей мне.
Стихи. Моя фамилия в афише.
Весь мир в тумане, как и голова.
А где-то там росла неслышно вишня,
Как сирота, как юная вдова.
Наверное, — так думалося сердцу, —
Она взметнулась кроною крутой,
Чтоб в ней красно выбрасывал коленца
Сам соловей на дудке золотой.
Наверное, могли б на свет явиться
В то утро на каком-нибудь листе
От тёплого дыханья этой птицы —
Слова живые, коренные, те...
Я их искал, от ветерка сощурясь,
Но, видно, у какого-то плетня
Их закопала жизненная мудрость,
Как ценный клад, подальше от меня.
И не заметил я широкий ветер,
И не заметил, как,
когда легли —
В то утро ли, в тот полдень ли, в тот вечер
Шесть-семь морщинок на лицо земли.
А мне, как прежде — для души и взгляда,
Нужны сегодня не снега, не льды,
А думы зацветающего сада,
На лёгких ветках тяжкие плоды.
Не понимаю, как всё это вышло,
Что в днях, которым не было числа,
Остался день — всего один! — день вишни.
Другие память не уберегла.
Другие — память ветками густыми
На ощупь ищет, стукаясь в окно,
И тихо произносит твоё имя,
Всем городом забытое давно.
Оно когда-то было очень чистым
И молодым, как месяц над водой,
Настоянное на вишнёвых листьях
И всюду нёразлучное с тобой.
Природное доверие — природе!
И вкруг тебя листва такая сплошь,
Такое молодое время года,
Что кажется — ты смерть переживёшь.
Так жить и жить бы — нё меняясь очень,
Входить в года, как в берега вода,
Когда б в тебе не просыпалось к ночи
Глухонемое слово «Никогда!»
И вот ты прокричал «прощайте!» тропам,
И по железной, рельсовой тропе
Ударился галопом по Европам
За славою, ненужною тебе.
...Простите мне затянутость, излишки,
Рассудочность и прочие дела.
Я помню день. В нём посадил я вишню.
И вот она меня пережила.
***
Каждому своё земное небо
С розовой избушкой соловья,
Кроме золотой краюхи хлеба
И ручного верного ручья,
Чтобы слушать, как желтеют травы,
В каждую травиночку войдя
Бесконечной зыбкой и усталой
Маленькою каплею дождя.
***
Лишь начнут семиструнные зори
Семимильный прыжок через лес –
Семихолмие, семиозерье
Обратятся в семь див и чудес.
Семь чудес, семь неписаных видов
На густой урожай конопли, –
Вы откуда? – откуда планида
И откуда начало земли!
Вы откуда? – а все из оттуда,
Где, предчувствуя хлеб на столе,
В семь потов запрягаются люди
И идут по мохнатой земле.
Перед ними – родная долина,
На которой который уж год
До крови закусила малина
Перепачканный августом рот.
Перед ними, как взор полководца,
Поднимающего полки,
Знаменитое местное солнце,
Солнце луга, опушки, реки.
Луг сегодня так мастерски подан,
Так блистателен он и пригож,
Что по правде сравнится с ним полдень –
До чего ж он на полдень похож!
Будто доверху полная кружка
Спелых ягод – к великому дню,
Посидеть приглашает опушка
И отведать лесного меню.
А река размахнулася в невод! –
На все стороны, вширь и в длину, –
Я ловил в него запад и север,
Я таскал из него тишину.
Семь потов проливал над уловом,
Когти зноя ласкали меня,
Никогда я не жил на готовом,
Не чурался воды и огня.
И никто никогда не обидит
Ни за что, ни вблизи, ни вдали
Семь чудес, семь неписаных видов
На простор именитой земли.
Не убить сапогами дорогу
Наповал – ни сегодня, ни впредь.
Есть родная земля, ради бога,
Есть за что на земле умереть!
***
Ах, зачем я так ограблен
Жизнью города пустой!
Вот родимая ограда,
Дом родной передо мной.
Лес, как резвый жеребёнок,
Топнул золотом копыт
И застыл. И в долгом звоне
Возле берега стоит.
Боже мой, какие чащи!
Только весь я навсегда
Городской, совсем пропащий
Для крестьянского труда.
...Вышел месяц под деревья
Из-за старенькой реки,
Поздоровался с деревней
И не подал мне руки.
***
Одному,
Ото всех на отшибе,
Прогоняя сомнения прочь,
Чарку свежего ветра испить бы
За прошедшую светлую ночь.
Только память не чарка. Не грабли
Заскорузлая пятерня.
Белый выдох березок и яблонь
С головой накрывает меня.
Белый выдох подобен разгулу,
Гулу, рвущемуся с под копыт,
Трутся мерзлые звезды о скулы,
Во все стороны солнце летит.
Хоть и солнцем я за душу схвачен,
Хоть себя мне ни капли не жаль,
Все же в новом избытке дурачеств
Я последняя в мире печаль.
Нежной родиной я себя выстрадал,
И поэтому пыткой любви
Незакатное, близкое, чистое
От нечистого оторви.
Я дышу, словно русское поле,
В мелкоперой траве, и во мне
Столько радости, сколько боли
И на той, и на этой земле.
В МЕТЕЛЬ
Зажав пруды тисками льда,
В ночи, луной расколотой,
Куёт лихие холода
Зима метельным молотом.
И чтоб согреться в лютый час,
Деревья вдоль завалинки
Пустились в дружный перепляс
В огромных снежных валенках.
***
Из-под сердца,
Из-под ладони
Так, что вздрагивают небеса,
Развернулись зеленой гармонью
Наши северные леса.
Развернулись, причастные к ветру,
Ясным шумом хмельной головы,
Запрокинутой в росное лето
Отдыхающей синевы.
Цокот вечера голубого.
Шапку неба о землю – и стой.
Беспредельная степь
И дорога
Столбовая
Одна
Предо мной,
Бесшабашная…
Версты-кони –
Хоть не спрашивай,
Хоть спроси
О неудержной, бойкой погоне
За всем песенным на Руси.
***
Я Русь люблю! А кто не любит?
Но я по-своему и так,
Что слышат всю Россию люди
На песенных моих устах
Я к Дону вышел и отныне,
В неподражаемом числе,
Необходим я как святыня,
Одной-единственной, земле.
И я не жажду поцелуя,
Я сам, как поцелуй, горю.
И не целованным умру я
А может, вовсе не умру!
***
Когда-нибудь, достигнув совершенства,
Великолепным пятистопным ямбом,
Цезурами преображая ритмы,
Я возвращусь в советскую страну,
В союз советских сказочных республик,
Назначенного часа ожидая,
Где голос наливался, словно колос,
Где яблоками созревала мысль,
Где песня лебединая поэта
Брала начало с самой первой строчки
И очень грубо кованные речи
Просторный возводили Храм свобод.
Там человек был гордым, будто знамя,
Что трепетало над рейхстагом падшим
И обжигало пламенем незримым,
Как Данту, щеки и сердца всерьез.
Какая сила и какая воля
Меня подбрасывала прямо к солнцу...
***
До самого рассвета,
Как яблоки, круглы,
На чёрных-чёрных ветках
Качались воробьи.
Я русский по духу и крови.
В первоначальной затее
Я, словно Кольцов, окольцован
Берёзовой млечной аллеей,
Чтo белого света белее,
В котором родиться успели.
***
Павлу Васильеву
Годы перемелются –
Звёзды не погаснут.
Ветряная мельница
Станет клёном красным.
Я женюсь на осени,
Выйду за бедою,
Под ноги мне бросится
Поле золотое.
Как узнать, что вывели
Песнь к скале отвесной?!
Не страшусь я гибели –
Повенчаюсь с песней.
Ой, тропа обратная,
Жёлтая сурепка,
К осени прохладной
Привязался крепко.
Разливными вязами
Да судьбой особой
С ней мы крепко связаны –
Разорвать попробуй.
Оттого так верится,
До слезы, до стона,
Этой старой мельнице,
Молодому клёну.
* * *
Добрым делом путь земли увенчан,
Необъятней и просторней день,
Вздрагивают солнечные плечи
Придорожных русских деревень.
Пролетают запахи полыни,
Мне не страшно в этом утонуть.
Как стрела калёная, отныне
Вековая ширь пронзила грудь.
Больно как!
Не оттого ль во взоре
У меня дрожит твоя слеза,
Русь моя полынная, в которой
Затерялись небо и глаза.
Промелькнул платок, вослед рубаха,
И, ступая тихо сквозь туман,
Налегает на поле, как пахарь,
Старый,
Всеми брошенный курган.
***
Знаю, высоко любить – не просто,
Это значит полюбить, как встарь,
Всею мощью голоса и роста,
Всей душой твой сказочный словарь,
В коем всюду – влево и направо
Хорошо темнеют берега,
Догорают летошние травы,
Летом не попавшие в стога
В коем до вечернего налива
Близко от грачиного гнезда
Боязно отяжелела слива –
Августа прохладная звезда,
В коем, свет свой второпях нащупав,
На два мира рассекая тьму,
Жаркий Дон целует прямо в губы
Поле, подбежавшее к нему.
***
Обойми, поцелуй…
А. Кольцов.
Окати меня
Алым зноем губ,
Али я тебе
Да совсем не люб?!
Солоны ветра
На устах Руси,
Хоть не спрашивай,
Хоть кого спроси.
Горячи ветра
Бьющий встречный свет,
Вдоль тропа бежит
За шагами вслед.
Снег, подкованный
Божьей милостью,
До чего ж луна
До-ка-ти-ла-ся…
Не в укор душе
Затяжной простор,
Кони мглистые
Мчат во весь опор.
Дышит млечный путь
На широкий чуб,
И срывается
Алый ветер с губ.
Я у матушки на земле один,
Коронованный
Небесами сын.
Я скопил красу,
Отдал вольнице
Позабытое
Вред ли вспомнится.
Снег подкованный,
Ночь буланая,
Поцелуй меня
На прощание.
Поцелуй меня
Да себя спроси,
Солоны ль ветра
На устах Руси.
"МОЛИТВА"
Боже, который Советской державе
Дал процвести в дивной силе и славе,
Боже, спасавший Советы от бед,
Боже, венчавший их громом побед.
Боже, помилуй нас в смутные дни,
Боже, Советскую власть нам верни!
Властью тиранов, Тобою венчанных,
Русь возвеличилась в подвигах бранных,
Стала могучею в мирных делах —
Нашим на славу, врагам же на страх.
Боже, помилуй нас в горькие дни,
Боже, Советский Союз нам верни!
Русское имя покрылось позором,
Царство растерзано темным раздором.
Кровью залита вся наша страна.
Боже, наш грех в том и наша вина.
Каемся мы в эти горькие дни.
Боже, державу былую верни!
Молим, избавь нас от искушенья
И укажи нам пути избавленья.
Стонет измученный грешный народ,
Гибнет под гнетом стыда и невзгод.
Боже, лукавого власть изжени,
Боже, империю нам сохрани!
1
Я жил легко. Любил с азартом,
И знал, и видел наяву
Следы от февраля до марта
И время, где сейчас живу.
Прощально улыбаюсь звездам,
Стараюся душе помочь
И говорю: “Еще не поздно,
Хотя и заступает ночь...”
Мне страшно жить
почти без страха,
Губи меня, но чувств не тронь!
В пожарах Моцарта и Баха
Не умирает мой огонь!
Весенним вечером, при свете
Непродолжительной луны
Любил тебя я. Но об этом
Знать страстно люди не должны.
Я выставляю в окнах рамы,
Чтоб надышаться небом всласть
В последний в жизни март, тот самый,
Что должен без вести пропасть.
2
Следы от февраля до марта...
Я проходил внезапно тут.
И слушал в небесах Моцарта,
Любовь своих земных минут.
Я знал, любовь не станет прахом,
Восстанет из печали дней
И обратится снова в Баха
По первой прихоти моей.
Я знал — лежит печать искусства
На всем, где спорят жизнь и смерть,
И потому лишь только чувство
Являет воды нам и твердь.
Горят мечты; но не над прахом
Любви склоняюсь молча я.
Мне страшно жить в тебе без страха,
Весна последняя моя!
***
Я всё умею здесь, под солнцем, —
Смеяться, плакать и мечтать.
Но сердцу песня не даётся,
Та песня, что певала мать.
Не то чтоб силы поослабли,
Поутихали бубенцы, —
Нет, я храню в себе до капли
Её начала и концы.
Она во мне — вся без изъяна,
Она, как лошадь в поводу,
Пройдёт за мной сквозь все бурьяны,
Куда я только ни пойду.
Но дело не во мне, а в мире
Юродствующих во плоти:
Мои соседки по квартире
Не признают её пути.
Её напев и смысл старинный
Для этих дев лишь пустота.
Впились в заморский ритм картинно
Всему послушные уста.
Впилися в то, что к нам «оттуда»,
Едва состряпав, извлекли,
И вкруг нехитрого сосуда
Роятся бабочки земли.
Основы лжи не так уж зыбки:
Для многих дур давно кумир
По чьей-то дьявольской ошибке —
Не Русь, не родина, — весь мир!
Не луг, не травы, не деревья,
Не среднерусская луна.
А вместо чистых песен древних
Струится мутная волна.
Пять-шесть дежурных фраз — не меньше!
Афера сладкая взахлёб...
А что для некоторых женщин
Ещё нужнее, чем озноб?
Чем жар? Чем хитрая торговля
Полуохрипшего певца,
Расставившего виды ловли
Почти у каждого лица?!
И не слыхать родного солнца,
Теряется за пядью пядь...
Вот почему мне не даётся
Та песня, что певала мать.
Не потому, что поослабли,
Поутихали бубенцы, —
Нет! Я храню в себе до капли
Её начала и концы.
Она во мне — вся без изъяна,
С рожденья — в яви и во сне —
От лжи спасает, от тумана.
Но дело, братцы, не во мне.
А в ком?..
Я всё могу под солнцем -
Смеяться, плакать и мечтать.
Но песня всё же не даётся,
Та песня, что певала мать.
Как сторону свою степную,
Как снег, как вещую слезу,
Неведомою силой чую
Первоначальную красу.
Я верю, час её настанет,
Придёт от деревень и сёл,
И в русском сердце покаянном
Займёт наследственный престол.
ПРОЩАЛЬНЫЙ ДИПТИХ
1
Прощай, простор неповторимый!
По прихоти слепой совы
Остались мы теперь без Крыма,
Без Украины и Литвы.
Вокруг тебя вовсю кричали
Меридианы долготы,
И письма отправлялись в дали,
В печали перейдя на «ты».
Как ухо, раковина в шуме,
Забрасывая невода,
Ловила Ригу и Сухуми
И все другие города.
Ты помнишь дружеские встречи,
Армянский контур женских плеч,
Когда вверху горели свечи,
В твоих устах немела речь.
Родная мать седого поля –
Вся Новороссия при мне,
Где неба и небес поболе,
Чем где-то в стылой стороне, –
Откуда холодом дохнуло,
Лохматя космы камыша,
Где в общем хоре потонула
Моя распятая душа.
Чего же ждать?
К чему стремиться?
Иль бобылём на ветре петь? –
Несётся мимо колесница,
За ней хромому не поспеть.
Предел, пробел, чертовский жребий
Нависли над тобой и мной,
Над тьмой нескошенного хлеба,
Над мокрой чёрною страной.
Ворона чахлая маячит
Перед забрызганным окном,
А сердце вместе с далью плачет,
Да, вместе с далью – об одном.
Единственная на потребу!
В кровавый час в который раз
Раскинуло большое небо
Свой золотой иконостас.
Молюсь последним синим взглядом
За облик и размеры дней,
Где с ближним зарубежьем рядом
Шли толпы кинутых теней.
Они идут без сна о чуде –
Узреть лачуги, явь и свет,
Они идут, земные люди,
В страну, которой больше нет.
Прощай, великая держава,
Одна шестая часть земли,
Которую на переправах
Мы сообща не сберегли.
2
Как белые голуби,
Как белые голуби,
Найду ль высоту?
Стою я у проруби,
Стою я у проруби
На страстном посту.
И слышится колокол,
И слышится колокол
Из водных аркад.
Под сводом расколотым,
Под сводом расколотым
Не Китеж ли град?!
***
Над могилами ветки —
Зеленей под росой.
Спят в земле мои предки
С небесславной слезой, —
Ордена и медали
Всевозможных побед!
...Спят за темною далью,
Спят, покинувши свет.
Спят вдали от рассвета,
Спят который уж год.
И с листа бересклета
Капля влаги течет.
Постоянно и больно
Песней самой земной
Говорит колокольня
Об умерших со мной.
Я ведь тоже оставлю —
На кого и когда?! —
Эту светлую каплю
С молодого листа.
Это золото злака,
Толпы уличных встреч,
Ночь, в которой я плакал,
Стихотворную речь...
Мудро в это я верю,
Неизбежна Она. —
Вдруг захлопнутся двери
Да на все времена?..
Зашумит половодье,
Завершится набег.
Не сдержать за поводья
Время, ветер и снег.
***
Когда паду я костным трупом
В полыни стынущих пустынь
И месяц ледяным уступом
Проступит в мертвенную стынь,
Не зажигай свои лампады
У некогда пропевших губ.
И за могильные ограды,
Не уноси мой пыльный труп.
Пусть прогарцуют ветры в поле,
Пусть плачут вечера во мгле.
Я долго пел о нежной доле.
На человеческой земле.
Пусть кинул я в пустыню руки
И стынул там – снам был ответ.
И воли божеские звуки
Бороли тьму, я видел свет.
А ты родного иноверца
Сухими вьюгами завей,
Засыпь метелью дни и сердце,
Где пел безлунный соловей.
|
