***
Болезнь качается как невод,
И мыслей старое гнездо
Сжимается, покинув небо,
И в сети бьётся как весло.
И холод времени-пространства
Над камнем распростёр века.
Снег, старый саван
постоянства.
Снег, белый пепел очага.
И в жерновах, загадке круга,
Кружится дым бесцельных
слов.
Горсть праха на ладони друга,
Смерть заблудившихся цветов.
Лишь хлеба тёплая щека
В отрогах времени приснится.
Сознания седая птица
Взлетит с улыбкой двойника.
9 сентября 1977 г.
ОН СПАЛ...
Он спал - человек у реки,
И сердце его кричало.
Тени собора слились
С белой тенью причала.
Ворон летел сквозь сон,
Не достигая леса.
Казались осколками тьмы
крыльев косые срезы.
Странно змеилась в воде
Усталая чёткость узора.
Одна мелькнувшая мысль
Разрушила камни собора.
1970 г.
ЖИЗНЬ ДАНА...
Жизнь дана - нелепая поклажа,
Ветхий дом, карман судьбы,
мешок.
Сплетены с пространством
нити скважин,
Спор с астрологами не улажен,
Санчо, как и прежде, одинок.
Призрачны оскомина лачуг,
Шаг, назначенный колоколами.
От одежд останется лоскут
На ладони одинокой камня.
Круг спиралей обречён, пока
Сложены ресницы, смежен
голос
Веером, и лепестки слегка
Ранены лучом, клеймящим
порознь.
Белый ветер детства наизусть
Ведает преданий синим
стеблем.
Листья увлекают в сумрак
дебрей.
Дом, мне кажется, наполовину
пуст.
Мельницей крещён я для полёта,
Отстранив потерянный виток.
Жизнь моя, таинственный
цветок
Изголовья и пространства
свода.
В раковине - сумрак небосвода,
Ржавчина печали - вдоль дорог.
1977 г.
ТВОЁ НЕСЧАСТЬЕ...
Твоё несчастье -
нищий за углом.
Он ждёт тебя с рассвета,
не мигая.
Отдай ему все блёстки
за поклон,
Все борозды и все ворота рая.
Ему снеси всю черепицу дней,
Сложи у ног его часовню
грусти,
Заплаты затонувших кораблей,
Предательствами выстланное
устье.
Потерянного перстня не забудь
И приложи к чужой ладони
слепок.
Утраты укорачивают путь,
Лик двойника закрыт руками
веток.
Признание вуали мне дано,
Раздвоен белый силуэт от тени.
Осколки глаз сливаются в окно,
И лестницы обнажены
ступени.
***
А сны неожиданно сбылись:
Из грома и света в горах,
Из горькой дорожной пыли
Возник у ворот монах.
Седые ресницы. Близко
Стоял он у ворот.
И голос, черезмерно низкий,
И слишком сжатый рот.
В плаще его мгла и слава,
И сумрак факельных рощ.
Скользя крылами по травам,
За ним волочился дождь.
Он прямо из сердцевины
Грозы - но почти не промок.
А запах горных тропинок
Как призрак вился у ног.
Но вместо пепла и грома
В лице монаха - рассвет.
В губах обожжённых - истома,
Молитвы фиалковый свет.
***
За окном шумит ночное море,
Ветер треплет волосы травы.
Мгла всегда прозрачна – это Вы
Мне сказали. Слышно, вдалеке
Пену предсказаний, соль и горечь
Волны оставляют на песке.
В зеркале мерцают вздохи лодок,
И фонарь луны почти погас.
Ночь, обрывки эха волоча,
По земле, по сизой коже досок
Тащит звёзды своего плаща.
Ночь, собор вселенной без прикрас,
Горький мох, ночлега отголосок,
Чёрным грифелем ведёт рассказ.
Ветер ночи, призрачный и горький,
Обнажает седину аллей.
Соль блестит на ранах кораблей.
Бездны открывается зенит.
Наших жизней две пустые створки
Тёмная волна разъединит.
30 августа 1988
|
