***
О, будь я всем чужой, один –
Мудрец без племени и роду,
Какую б я узнал свободу,
Души и тела господин!
Но я – лишь атом той земли,
Где сопричастен каждой боли,
Через которую прошли
Мыслитель, труженик и воин.
Вдохнешь отечества дымок –
И сразу станет не до шуток.
И в каждой радости я чуток,
И в счастье – полон я тревог.
***
Дни – как погода, на нуле,
Но голоса поют,
О том, что где-то на Земле
Тебя не предают.
И ты над безднами уже
Проходишь, невредим, -
Одной-единственной душе
Как жизнь, необходим.
***
Кто скажет,
разве мы повинны,
Что мы – лишь только половины
Разломленного существа
Из жаждущего вещества?
И каждый терпит против воли
Проникновенье острой боли,
Пока излома не найдёт,
С которым точно совпадёт.
Так узнаём добро и зло мы,
Пытаясь совместить изломы,
В едином целом слиться вновь…
Смерть – если только не любовь.
***
Если скажут, что мне суждено умереть, -
Ничего я не стану загадывать впредь.
Только ветром хочу по России промчаться:
В городах, в деревнях – все мои домочадцы.
Греться в ясности лиц
От лесов до столиц
И под каждой скворешней
Земли моей грешной.
Если скажут, что мне умереть суждено, -
На прощанье оставлю желанье одно:
Чтобы та, без которой мне солнце не мило,
Не узнав ничего, вдруг меня позабыла,
Не вплелись бы седы
Волоски от беды,
Не пролились бы ночи в открытые очи…
***
Туманно около колонн и колоколен,
Синеет воздух: то ль влюблен, а то ли болен,
И растворяются стволы, как невидимки,
Среди струенья полумглы и полудымки.
Перетекающий сквозь нас и через город,
Шуршит хрусталь неясных фраз о том, что скоро…
Полуидешь, полуплывешь, полувитаешь,
По капле душу отдаешь, на лицах таешь,
И ожиданье высоко, и небо низко,
И скрыта в толще облаков чеканность диска.
***
Сосны и тополя,
Круглая мать-Земля,
Вечным трудом крестьянским
Вытканные поля.
За белизной берёз
Ели темны до слёз,
Лес, обступая душу,
Ластится, словно пёс.
Властно пригнув траву,
Ветер запел: живу-у!
Веется одуванчик
Блёстками в синеву.
Хлеба и молока
Сытость — кругла, легка.
Тают в глазах любимой
Пенные облака.
***
Подхватила и понесла
Предвокзальная суета —
Неоконченные дела,
Неоплаченные счета…
Жизнь уходит в прощальный жест,
Сумрак сердце твоё берёт.
Есть же счастье, когда отъезд
Обозначен за год вперёд
И не надо тех нитей рвать,
Что врезаются в плоть и в кровь.
И делить пополам любовь —
Это хуже, чем убивать.
ДВУХТЫСЯЧНЫМ ГОДАМ
О, двухтысячные, о чем вы?
В ореоле своих нулей
Не таите ли мрак огромный
Опустевших навек полей?
Двудесятые, по сто в каждом,
Как начнете вы новый круг?
Чем ответите острым жаждам
Новых глоток, и душ, и рук?
Воцарится ли райский сервис,
Или дрогнет земная ось?..
Двадцать первый, о, двадцать первый!
Всё безумнее вкривь и вкось.
***
Век раскололся пополам.
Остановившееся время
Легло на плечи, словно бремя,
Вошедшим в землю куполам.
Земля разъята на куски,
И всё следят глаза чужие
Смертоусобицы России
Через поляны и пески.
И кажется – уже не встать.
Но в душах тайно битва длится,
И на неведомые лица
Восходит воли благодать.
Когда страну покинет Бог,
Молва в ответ творит титанов,
Чтоб чьё-то сердце неустанно
Будил набат: и я б ы м о г!
***
Как нас бешено время мчит,
Как немного проходит дней
От затона, где детство спит
До застывших навек камней.
Ты был с вечностью целой слит,
Вдохновенен, могуч, влюблён…
О, глядящие между плит
Светлым шумом –
берёза, клён!
Словно не жил, срывая цепи,
Не оставил земных следов.
Только светится звёздный пепел
В неподвижных глазах прудов.
***
В трудах стирается алмаз,
Любовь горит, сгорает,
Ветшает шёлк блиставших фраз,
Но пыль – не умирает.
О, если б все века могли б
Подать из праха голос!
Пыльца средневековых лип,
Сожженный солнцем колос,
Пылавших писем горький пепл
И пепел метеоров –
Вошли и в кровь, и в плоть, и в хлеб,
Невидимы для взоров.
Слой пыли на твоём столе,
Самум на перекрестке
Вмещают всё, что на Земле
Вступало на подмостки.
И, зачерпнув рукою горсть
Дорожной честной пыли,
Услышишь,
жизни краткий гость,
Шуршащее: м ы б ы л и!
***
Душа горит любовью
Во здравие своё,
А сердце – платит кровью
За прихоти её.
Душа катит, не каясь,
С ухмылкой седока,
А сердце, задыхаясь,
О воздух рвёт бока.
Душе блаженство – вор ли,
Злодей ли искусил,
А сердце рвётся в горле,
Отдав остаток сил.
В бездонном небе тая,
Лишь памятью дыша,
На землю,
отлетая,
Хоть посмотри, душа!
***
Заоблачье, Заблочье, Заболотье,
Стихия Заболоцкого стиха…
И снова разрываем воздух в клочья,
И нить не рвётся, хоть судьба лиха.
И кто-то по-мужицки прям и краток,
И кто-то по-мальчишески высок,
И кто-то новый вносит отпечаток,
И кто-то подставляет свой висок.
И надо всем – исконная основа,
И, как Твардовский, понимаем твердь,
Как Заболоцкий, пьём шеломом «Слово»,
И, как Марина, попираем смерть!
***
На кладбище воздух целебный
Течёт сквозь деревья рекой,
И листья лепечут молебны,
Ушедшим даруя покой.
Когда обстановка арканит
К немилым трудам и глазам –
Приди сюда в гости. Всё канет,
На раны прольется бальзам.
Под каменным градом мерзавства
Примчишься, минуя дома,
И образы зримого завтра
Вернут тебе ясность ума,
И Время, в бессмертном протесте,
Вернёт тебе голос и жест,
И будешь в служении чести
Незыблем, как каменный крест.
БУДУЩЕМУ...
Мы что-то тут настряпаем,
Ты что-то там прочтёшь…
Дай дружественной лапою
Почуять сердца дрожь!
О, наш читатель будущий,
(В надежде, что ты есть),
Подай смотавшим удочки
Из будущего весть!
Не нам, при нашем бремени,
Вершить к тебе пробег –
Включи машину времени,
Всесильный человек!
Уже, как видишь, в космосе
Оставили следы…
Но, сквозь бессмертье косности –
Оконцем из слюды,
Намёком, знаком, шёпотом,
На час, на полчаса,
Ты, для обмена опытом
Предстань на полчаса!
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Тропинка поднималась темным лесом,
Под плотным, хвойным, дышащим навесом.
Идущие смотрели с интересом
И взвешивали взглядом тот навес.
Темнело. Завершалось воскресенье.
Шла осень... Это все-таки спасенье -
Сбежать от городского мельтешенья
На пару дней в глухой далекий лес.
Две-три версты до станции осталось.
Глубокая и сладкая усталость
Так позабыто в нас переливалась,
Прося о сокращении пути!
Прищурившись, заметил наш вожатый,
Что возле той сосны щеголеватой,
Янтаринками длинными богатой,
Могли б свернуть и напрямик дойти.
Как водится, мы времени не знали,
Когда приходит поезд. Лишь гадали,
А в сапогах дремать в дощатом зале -
Не улыбалось... Хором: 'Напрямик!'-
Вскричали все. 'Конечно, целиною!'
Сошли с тропы. Вожак, подобно Ною,
Уверен был. Тропинка за спиною
Вильнула и исчезла в тот же миг.
Деревья словно сдвинулись. От их ли
Молчанья как-то сразу мы притихли?
От шороха ль сухих иголок, рыхло
Прикрывших тьму невидимой земли?
Пошли подъемы, спуски, перепады,
Кривым был путь прямой! Молчим - не рады.
Какое-то подобие преграды
Обзор перечеркнуло нам вдали.
Мы подошли. Уложенные ровно,
Лесной просвет загородили бревна,
Вернее - тени бревен. Кто-то, словно
"Завороженный, тронул каблуком -
И оболочка сразу проломилась,
Как скорлупа. Внутри уже не гнилость,
А пустота была. Как будто снилось :
Отборный лес, истлевший целиком!
От черноты, в массив готовой слиться, -
К вожатому мы обратили лица.
'Да...- он сказал,- могли бы с курса сбиться:
Мне часто лесниковские жильцы
Пророчили: 'Узнаешь каждым нервом -
Там кто-то взял участок, в сорок первом,
Под крышу б до зимы довел, наверно...
Но даже не успел начать венцы...'
Простой ответ. Войны знакомый почерк
И в сей глуши оставил жирный прочерк,
И эту глушь статистика проскочит,
Не присчитав к народу никого.
Лес, мастерской рукою покоренный,
Лес вынянченный, ровный, окоренный,
Когда-то свежей стружкой озаренный -
Ждал столько, сколько мог. И нет его.
И помню, вот что показалось странным:
Зеленый мир - всегда, по свежим ранам.
Крапивным или ягодным бурьяном
Готовый зарастить любой просвет-
Не тронул место будущего дома,
Не просигналил войску травяному,
Как будто слышал звук шагов знакомых,
Мол, стало б веселей с тобой, сосед...
Забытые лесины! Не давите
На сердце! Где ж остался тот строитель,
Теперь уже совсем нездешний житель,
Успел ли он хоть вспомнить-то о вас?
Успел ли, хоть в последнее мгновенье,
Сквозь жаркую завесу отчужденья
Увидеть завершенное строенье
И за окном - зарницы детских глаз?
...По нам ударил залп видений всяких:
Не бревна - плот в жестокой той атаке,
Среди реки исчезнувший во мраке
За первой вспышкой встречного огня.
Не лес, что окорен был для работы,-
Вязанки шестиствольных минометов
Искали затаившуюся роту,
От страха и от ярости звеня.
...И снова предзакатным лесом темным
Торопимся. Молчим о том огромном,
Что, встретившись с маршрутом нашим скромным,
Оставило на нем свою печать.
Деревья - как зенитные орудья,
И нас уже не радует безлюдье,
И хочется, вдохнувши полной грудью.
Кому-то громко 'Здравствуйте!' кричать.
В воображенье стыли перекрестки,
Асфальта гладь взломал кустарник жесткий,
Трава в подъезды лезла. По известке
Шли трещины - то вкривь, то прямиком.
Подземным глянцевитым переходом
Переползали змеи и у входа
На солнышке лежали. Дом, где мода
Блистала, - зарастал зеленым мхом.
Вот гастроном и с ним театр в обнимку -
Хотя бы человека-невидимку
Услышать! Хоть бензиновую дымку
Прибавить к этой ясности сквозной!
Витрину занавесила плющина,
Через афишу вылезла хвощина...
Я огляделся: что за чертовщина
Творится этим вечером со мной?
Лес расступался. Перед нашим взором,
Приветственно взмахнув нам семафором,
Мир станции открылся. 'Полный кворум!
Вскричал вожатый.- Мы здесь не одни!'
Из зала ожидания туристы
Вдруг высыпали. Если и не триста,
Так тридцать - точно. Верещал транзистор
И нас не злил. И тут зажглись огни.
Программа выполнялась без изъяна:
Минуты две до поезда! Как пьяный -
Без рюкзака. Небритый и румяный.
...Подумать, подышать на холодке;
С внезапным ощущеньем переклички
Заметить в ожиданье электрички,
Что ты без шапки, снятой по привычке
Еще тогда, а шапка - вот, в руке.
СВЕТ И ТЕНЬ
Нет заблуждению конца,
Что в дальнем будущим сердца
От мук не будут разрываться,
Что люди будут мирно жить,
Свободно мыслить и творить
И беспечально целоваться.
Не умещается в умах
Терзаний будущих размах.
Вчерашних идеалов крыши
Нависли и мешают жить.
Конечно, правда выше лжи,
Но есть и правда - правды выше.
Жизнь - это блеск и чернота.
И только плоская мечта
Совсем не знает темных граней.
Но будет литься лучших кровь,
Из рамок выходить любовь,
Свершаться горе смерти ранней.
Трагичен облик красоты.
Но если смог подняться ты
И к этой правде сокровенной –
Все муки будущих веков –
Как тени снежных облаков,
Как силуэты несравненной!
|
