***
Я родился русским,
Русским и умру.
По смоленским спускам
Я бежал к Днепру.
Прикасался к силе
Батюшки-Днепра
Там, где встарь смолили
Лодки мастера.
Из варягов в греки
С севера на юг
Плыл большой и крепкий
Крутогрудый струг…
Я с тобой, историк,
Спорить не берусь
В омуте теорий
Как рождалась Русь,
Как она мужала,
Становясь страной,
Русой, белой, малой,
Но навек – одной.
Голос Украины
С белорусским сплёл
В сказках и былинах
Говор русских сёл.
И в домах крестьянских
На Днепре – реке
На одном славянском
Общем языке
Говорят, врачуя
Души и сердца.
И я знаю, чую –
Это до конца,
До конца, навечно
В песнях труд и грусть,
В сердце человечьем
Неразъёмна Русь.
И под небом тусклым
На крутом ветру
Я родился русским,
Русским и умру.
***
Я задаю себе вопрос:
Зачем я жил, зачем я рос
На этом белом свете,
С какими я людьми дружил,
Чем больше в жизни дорожил
И что оставлю детям?
Зачем я жил? Вопрос не прост.
Но коль родиться довелось
В нелёгкую эпоху,
Я верил в общий наш удел,
Не уходил от трудных дел,
Стыдясь работать плохо.
Без дружбы тоже жить нельзя.
Да, были у меня друзья
И недруги, конечно.
А за доверчивость порой
Я получал удар двойной
Завистливой картечью.
Что я оставлю детям? Прах,
Следы поспешности в стихах,
Да жажду жизни смелой,
И заклинанье – не черстветь,
Мечтать, смеяться, плакать, петь,
Творить добро и дело,
И, несмотря на виражи,
Я больше жизни дорожил
Моей Россией милой
С её широкою душой,
Столь терпеливой и большой,
И с доброй русской силой.
***
Нет, не порвать им связь времён
Любителям вранья.
Их сгонит колокольный звон,
Как стаи воронья.
Нельзя историю разъять,
Урезать, оскопить.
Из памяти убрать нельзя
То, чем пришлось нам жить.
Там были вера и любовь,
И тяжкий пот труда,
Солдата кровь, невинных кровь,
И радость, и беда.
Придут крушители колонн,
Гасители огней.
Но кто изгонит вдовий стон
Из памяти моей…
Никто не вырвет из войны
Сражений и побед.
У нас без прошлого страны
Нет будущего. Нет!
***
Кружится по миру листопад
Судеб, откровений, заблуждений.
Редко-редко, как бы невпопад,
Вдруг блеснёт средь них, как искра, гений.
Ввинчен он в людской круговорот,
Обделён уютом и удачей.
Редкий жребий дал ему Господь,
Чтобы он и нищим был богаче.
Чтобы он вознёсся над толпой,
Одолев земное бездорожье,
И в конце услышал за собой:
Вот и промелькнула искра Божья!
***
Холодный день. Черёмуха цветёт,
Молочно-белой пеной закипая,
Но эта песня скоро опадёт
В садах зелёных недотроги-мая.
Не так ли жизнь – вспорхнёт и опадёт
Цветком недолгим в стынущей купели?
Не остановят вечный свой полёт
Стремительного времени качели.
Но этот миг полёта над землёй
Вдыхайте, пейте, пойте полной грудью,
Глоток страстей, глоток любви земной
Из той реки, что вдаль уносит судьбы.
Благословляйте дней кроговорот,
Неповторимый жребий принимая…
Холодный день. Черёмуха цветёт
В садах зелёных недотроги-мая.
***
Меж плит тюремного двора
Пророс росточек изумрудный.
Он путь свой медленный и трудный
Сверлил с заката до утра.
Так правда путь себе пробьёт
Сквозь ложь и пену словопрений.
И всё история оценит.
И всё история поймёт.
***
Над «Матросской Тишиной» - синева.
Опадает еле слышно листва.
Где-то Яуза шуршит у оград.
Где-то песнями рыдает Арбат.
А в «Матросской Тишине» - полумрак.
Конвоирские шаги во дворах.
Чьи-то ропоты и вздохи звучат –
Вспоминают кто девчат, кто внучат.
Разорвись же, наконец, тишина.
Долети же звездопад до окна.
Отзовись, чужая боль и тоска,
Что не снится на свободе пока.
Над «Матросской Тишиной» - синева.
Кто услышит её боль и слова?
Кто узнает её горькую мысль?
Отзовись же, отзовись, отзовись…
ГОД
Другу моему – жене моей
I
Год – разноцветье жизни на земле:
Рождение, цветенье, увяданье,
Движенье от незнания к познанью,
От замысла к шедевру в ремесле.
Год – лишь мгновенье в вечности миров.
Но вечность в жизни мотылька ночного.
Спираль судьбы, всё повторяя снова,
Приподнимает времени покров.
Философы, фантасты, звездочёты
Своей бессонной заняты работой,
Стремясь законы вывести для всех.
Но, как песок сыпучий между пальцев,
У нас, Земли недолгих постояльцев,
Часов и дней неудержимый бег.
II
Часов и дней неудержимый бег.
Он возникает с первым детским криком
И мчит, и мчит нас в кроговерти дикой,
Как мчит и кружится январский снег.
Снег засыпает всё, что стало тленом, -
Опавший лист, и хвою, и дела.
Земля в снегах, спокойна и светла,
В моём хранится детстве довоенном.
Узорное на окнах колдовство.
В свои права вступает Рождество –
Гаданья, вздохи, ахи, чистый смех,
Зелёных ёлок золотые шлемы.
Звезда горит над спящим Вифлеемом –
Надежда встретить счастье и успех.
III
Надежда встретить счастье и успех
И отвести невзгоды и напасти –
Всё это неразъемлемые части
Моей наивной юности – не грех.
Надежда есть, покуда есть рассвет,
Надежда есть, хотя она и ломка,
Но мечется февральская позёмка,
И сердцу от неё покоя нет.
Свистит, насквозь пронизывая, ветер.
Всё зыблется, всё сумрачно на свете,
И звёздный ковш качается во мгле.
Гудит февраль, и в этом гуле снежном
Так дороги терпение и нежность,
Потребность в пониманье и тепле.
IV
Потребность в пониманье и тепле –
Живительное чувство человечье,
Весны и обновления предтеча
У мартовской метели на крыле.
Метель ещё тревожится в ночи,
Но утром её оттепель смиряет.
И солнце в лужах бликами играет,
По снежным гривам бьют его лучи.
Дни марта мне несут с собой прозренье.
Уходят в вечность сумрачные тени,
И деспоты уходят, и цари.
Леса освобождаются от мрака.
Ручьём сквозь снег спешит по буераку
Весна – дитя оранжевой зари.
V
Весна – дитя оранжевой зари.
В грохочущем апрельском ледоходе
Она зовёт разлив и половодье
На поймы рек, поля и пустыри.
Грачи кричат и кружат в плавном танце.
Пролесок первый засинел в лесу.
Капель в ладонях ясную несу,
Содрав с души зимы холодный панцирь.
Раскованность души и естества –
Основа для любого мастерства,
Апреля неизменная примета.
Освободившись от остатков сна,
Улыбчивая, свежая весна
Спешит, как девочка, в объятья лета.
VI
Спешит, как девочка, в объятья лета
В цветном наряде майская пора.
Полны стихами южные ветра,
Чтоб в песню лечь иль стать строкой сонета.
Май – месяц мой. Он мне и враг и друг.
Всю жизнь я маюсь, свет увидев в мае,
И с каждым годом лучше понимаю.
Всё то, что совершается вокруг.
Вступая во владения свои,
Май – время пробуждения любви,
Свиданий, объяснений и обетов,
Он, как беспечный песенник-скворец,
Живёт соединением сердец,
В любви встречает летние рассветы.
VII
В любви встречает летние рассветы
Трепещущая песня соловья,
И новая рождается семья
На бешено вертящейся планете.
Зажглись зарею росы на лугах,
Очнулся шмель – любитель сладкой лени.
Цветы, раскрывшись, жаждут опыленья,
Река искрится в тихих берегах.
Июньский дождик дразнит водосток
И к Троице берёзовый листок
Взывает к Богу: чудо сотвори!
Наполненное духом иван-чая,
Купалу лето у костров встречает
И белой ночью гасит фонари.
VIII
И белой ночью гасит фонари
Капризная российская погода.
Перешагнув через экватор года
И новых звёзд затеплив янтари.
Слагается июльский гороскоп,
И засыпают в колыбелях дети.
Что ожидает их на этом свете:
Свобода или ядерный потоп?
Что принесёт им следующий век?
Каким он будет этот человек –
Надежда наша, наше продолженье?
Молчит небес прозрачных глубина.
Тревожный ветер веет из окна.
Зной и прохлада – вечное движенье.
IX
Зной и прохлада – вечное движенье.
Туманы тихо бродят на прудах,
И яблоки румянятся в садах,
И винный жар рождается в броженье.
Ах, друг мой август, что со мною сталось?
Немало я краёв исколесил,
Приходит зрелость помыслов и сил,
Но вместе с ними всё острей усталость.
Постой же, лето, не спеши уйти!
Мне кажется, что я на полпути
И что душа моя ещё в горенье.
Так незаметно поле отцвело.
Уходит тихо летнее тепло.
Всё чаще дождик, всё длиннее тени.
X
Всё чаще дождик, всё длиннее тени.
Пылают клёны розовым костром,
И рыжие берёзы над бугром
Стоят в задумчивом оцепененье.
Сейчас в их строй ворвётся ветерок,
Сентябрьским золотом польются листья.
И также хочется душе пролиться,
Сказать всё то, чему подходит срок.
Подходит срок, вникая в суть вещей,
Найти иглу, что спрятал царь Кащей,
И, суеты нарушив хоровод,
Понять, что мир загадочней и проще
И что за кроной золотистой рощи
Просторнее и глубже небосвод.
XI
Просторнее и глубже небосвод.
Прощальный птичий клин в купели синей,
И, на висках засеребрившись, иней
Тебя, октябрь, почувствовать даёт.
Ну что ж, природа свой вершит закон,
Напоминает о конце маршрута.
Но тем ценней октябрьские минуты.
Осенней музыки негромкий звон.
Тем и чудесна осени пора,
Исполненная мира и добра
И пониманья краткости дороги.
Сильнее ветер, гуще листопад,
Озябшие осинники скрипят.
Приходит время подводить итоги.
XII
Приходит время подводить итоги
В ноябрьский вечер, сидя у огня,
Спросить, зачем ты подгонял коня
У времени, что подарили боги.
Зачем спешил, когда нельзя спешить,
Хватался за газеты, за науку.
И что теперь ты оставляешь внуку:
Бумаги пыль или огонь души?
Длиннее сумерки, короче дни,
И городов вечерние огни,
И тусклый свет, и чей-то быт убогий.
Как часто мы бежали наугад,
Как трудно оглянуться нам назад
И бросить взгляд взыскательный и строгий.
XIII
И бросить взгляд взыскательный и строгий
На седину свою и на дела,
Куда судьба с тобой нас привела,
Не сбились ли мы с выбранной дороги.
Декабрьский дождь крупой сечёт лицо.
Лесной орган свои играет фуги.
А там уже и на подходе вьюги
И чистый снег на мокрое крыльцо.
Мы постарели. Жизнь прошла по кругу.
И месяцы, прижатые друг к другу,
Свой полный совершили оборот.
За окнами – печальным строем рощи.
Но мы с тобой не каемся, не ропщем
На жизнь свою, как на мелькнувший год.
XIV
На жизнь свою, как на мелькнувший год.
Гляжу я и сурово и пристрастно.
Скажу вам так: она была прекрасна,
Хоть и поспешен дней круговорот.
И тьма, и свет, и слава, и тюрьма –
Судьба ничем меня не обделила,
И крепко женщина меня любила,
И был простор для чувства и ума.
И с головой, покрытой серебром,
Уйду я в землю, чтоб взойти добром.
Я рукопись оставлю на столе.
В ней голос мой нестройный и негромкий,
Но пусть услышат дальние потомки:
Год – разноцветье жизни на земле.
XV
Год – разноцветье жизни на земле,
Часов и дней неудержимый бег,
Надежда встретить счастье и успех,
Потребность в пониманье и тепле.
Весна – дитя оранжевой зари –
Спешит, как девочка, в объятья лета,
В любви встречает летние рассветы
И белой ночью гасит фонари.
Зной и прохлада – вечное движенье.
Всё чаще дождик, всё длиннее тени,
Просторнее и глубже небосвод.
Приходит время подводить итоги.
И бросить взгляд взыскательный и строгий
На жизнь свою, как на мелькнувший год.
29 декабря 1991 – 26 января 1992 г.
|
