***
И у меня есть город,
весною, рано-рано,
распахнутый, как ворот,
на горле океана.
Он стал моей судьбою,
поскольку ненароком
всей линией прибоя
прибит я к этим сопкам.
1970
***
Обрубка стали: гулкий звон чеканки,
багровый дым
и пыль - не продохнуть;
в литейном жарко,
"как под Курском в танке",
на перекуре скажет кто-нибудь.
И связь времён, утерянная мною,
вдруг дрогнет в пальцах,
словно проводок,
протянутый меж миром и войною;
и боль моя
войдёт в него, как ток,
Чтоб я услышал голоса убитых
и, составляя целое из крох
понятье "жизнь"
почувствовал как выдох,
переходящий медленно во вдох.
1971
***
Нужна работа по душе,
пусть без особого размаха,
но чтоб на взятом рубеже
потело тело под рубахой..
Чтобы не ради тех деньжат,
что учтены в тарифной сетке,
я лично чувствовал, как сжат
гигантский мускул пятилетки.
1971
***
Такая колкая стерня,
такая грусть в глазах барана,
что даже нежность из меня
торчит сейчас,
как кость из раны.
А над Барановкой моей,
через тире,
над Оренбургом,
дымит с присвистом суховей,
мигая солнечным окурком.
И можно спутать в попыхах
два-три последних поколенья,
да так, что скрипнет на зубах
седая пыль переселенья.
И память,
давшая вдруг течь,
водой студёной захлебнётся
у полусгнившего колодца,
где тешит слух казачья речь.
1973
***
Это боль -
лежать весною в лодке
и, надвинув кепку до бровей,
вспоминать трагические нотки
в голосах осенних журавлей, -
видимо, и тем необъяснима,
что, как листья,
крылья шелестят;
в сентебре ли
в марте ли -
всё мимо
нелюдимо журавли летят.
1971
***
У голубых камней Посьета.
где чаек плеск
и ветерок,
вода
как смятая газета
с неоднократным сдвигом строк,
Вода как смятая газета,
но в ней сошлись в обрывках фраз
с концом весны - начало лета
и с поздним часом - ранний час.
И полуночница-гитара,
и порт,
пропахший ветчиной,
и обработчицы кальмара,
домой идущие с ночной.
Полоска собственного света,
накрап искусственных огней
у голубых камней Посьета,
у неожиданных камней.
1972
***
Опять,
отвергнутый и злой,
я изучаю право птичье.
Опять меж небом и землёй
нет расстояний.
И различий
поэтому почти что нет.
От снегопада пахнет хвоей.
Опять закрыло тот просвет,
куда девается плохое.
И лишь связующая нить
идёт стежком неуловимым
к тому,
что хочется любить
сильней уже,
чем быть любимым.
1972
***
Как опрометчиво непросто
я чувством вечность отмерял
и называл болезнью роста
всё то, что с возрастом терял.
Как сожалел о невозможном.
О бренном сокрушался как!
Мир становился слишком сложным,
но отвлечённым словно знак.
Теперь мне лишнего не надо:
Жизнь хороша уж тем, что в ней -
декабрь
и пахнут снегопадом
ладони женщины моей.
1974
ИЗ КНИГИ "ПОДОРОЖНИК", Современник, 1976
***
Большой,
к болезням непригодный,
дед жизнь любил,
но чтоб при ней была работа,
харч добротный
да тройка трепетных коней.
И лишь в конце, в предсмертном стоне,
как бы собрав остатки сил,
проговорился о гармони,
которой так и не купил.
***
И.Ф.
Жизнь слагалась из дней и ночей,
из вечерней и утренней влаги
в удивительно чистый ручей.
недоступный перу и бумаге.
Только помню - палатка была.
Только вижу - тайга голубела.
Только слышу, как бензопила
что-то очень весёлое пела.
Чую тонкие запахи гор
и ещё.
вудэгейском посёлке,
глажу пальцами смутный узор,
чётко врезанный в ложу двустволки.
***
Природа готовит заране,
с талантом ты явлен
иль без,
листок подорожника - к ране,
к разладу душевному - лес,
в котором растенье любое
имеет законченность черт;
всё это зовётся любовью,
хотя и не требует жертв.
***
Всё явственнее крылья ночи
перекрывают грани дней -
закаты ярче.но короче,
восходы долше, но бледней.
И утром,
сунувшись под кран,
представить можно очень зримо,
как Ледовитый океан
вливается в струю Гольфстрима.
***
Этот мир,
где шумел каждый лист,
где рябины цветастые мокли,
вдруг утих,
стал контрастен и чист -
хоть сквозь пальцы смотри,
хоть в бинокли.
Но нельзя ещё наверняка
угадавши.
назвать поименно
ни звезды,
что упала в снега.
ни деревьев,
над речкой склонённых.
Ибо выдохнув "Ох" или "Ах",
что, как облако, зримыми стали,
счастье чувствуешь в общих чертах,
не желая вдаваться в детали.
СТИХИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ СБОРНИКИ
***
Стандарт и благо.
Не вполне
меня устроит эта тема -
я не стандартный,
и по мне
купить костюм - уже проблема.
Но даже в слове "ширпотреб"
есть справедливость в высшей форме,
как свет,
как музыка,
как хлеб,
солдатам выданный по норме.
1972
***
Троллейбусами,
сучьями,
углами
вдоль улицы октябрь изображён,
и старый парк,
пробившийся сквозь пламя,
до пепельного цвета обожжён.
А сквозь него проглядывает скромно
такое море, что и тёплый взгляд,
немедля возвращается назад,
успев остыть и сделаться огромным.
1972
***
Видится лес мне за каждым кустом,
слышится море за каждою каплей;
хочется вспомнить о самом простом,
чтобы,
как в юности,
нервы озябли,
и оказаться последним в строю,
загодя зная:
и первый - не гений...
Всё основательней я устаю
от дальнозоркости и обобщений.
1976
|
