ЛИФТ В НИКУДА
На тоненькой нити -
Твой волос потолще её -
В ободранном лифте
Я следую в небытие:
Мне раньше казалось -
Я много успел повидать,
Но как же не знал я про лифт, что ведёт в никуда!
Сквозь яркие дыры в сплошной ослепительной тьме -
Тот лифт что идёт в никуда...
Ни с кем не прощаясь,
Спеша я вскочил в этот лифт.
А вы оставайтесь,
Пока моя кнопка горит!
Но двери закрылись,
И выход из них запрещён -
Теперь я не в силах,
Вернувшись подумать ещё,
Пока не исчезну в сплошной ослепительной тьме,
Про лифт, что идёт в никуда...
И я убеждаюсь,
Что лифт этот не для меня,
А силы всё тают
В попытках маршрут поменять!
И только кумиры
Внизу улыбаются мне
Сквозь яркие дыры
В сплошной ослепительной тьме.
Всё дальше и дальше в сплошной ослепительной тьме
Тот лифт, что идёт в никуда...
А если не сможешь
Продолжить со всеми свой путь -
Ты должен всего лишь
Отстать и спокойно уснуть.
И в лифте из дерева,
Без дырок для ног и для рук
Поедет отдельно
Ещё чей-то брат или друг -
На маленьком лифте в сплошной ослепительной тьме
Поедет один в никуда...
БУДЬ ЖЕ МЫ ПРОКЛЯТЫ, ЕСЛИ ЗАБУДЕМ НАШ ВЕК
Служащий почты в назначенный час
В ящик бросает обрубками рук
Пачки бумаги, что прячет от нас -
Бритоголовых коричневых сук.
Наше невежество толще томов
Несокрушимых поэтов села.
На пустыре - на задворках МГИМО
Наша безнравственность розой цвела.
Ваша оценка явлений проста -
Хватит двух ног и башки, чтоб сказать - человек!
Сотни прибиты на место Христа -
Будь же мы прокляты, если забудем наш век.
Лекарь дворцовый готовит ножи,
Чтобы кастрировать новых певцов.
В тесных пробирках мы начали жить,
Духа Святого назначив Отцом...
Мальчик, постой - на кого ты полез?
Ножницы - щелк - и опять недолет!
Что дождались наконец - вот он съезд (съест)
Нас и того, кто за нами пойдет.
Вы не простите открытого рта -
Очередями статей оборвите наш бег.
Снова у нас под ногами черта -
Будь же мы прокляты, если забудем наш век!
Грязный контейнер с обрывками фраз.
Что-то про Русь там и что-то про мать...
Вечер уже. Может зря не с утра
Снова вернулось понятие: "врать".
Дети таранят открытую дверь,
А от закрытых их гонят взашей.
Что ж, Новгород может гордиться теперь -
Детям учителем стал Левенштейн!
Мы закрома ваших слов тормошим,
Пальцами ног протянув неоплаченный чек.
Грязный подгузник срывая с души,
Будь же мы прокляты, если забудем наш век!
ПАМЯТИ САШ.БАШа
Мы продолжим, может нам пойдет и в прок родство -
Это ж дело нашей жизни - скоморошество!
Снова праздник, и на нас кафтаны яркие,
Да на Шексне реке не будет больше ярмарки...
А счастье до здоровьице стеной становятся,
Ты из окна на тротуар течешь сукровицей...
А то, что с Запада пришло, - возьми да кинь на Восток,
Да слезы, что в стакан стекают, крепче "Киевской"...
Здесь все ясно - здесь порою даже милуют,
А вот что там видят те, кого кремируют?
Понимаю, что приятно посмотреть самому,
Но для чего шагать навстречу интересному?
Зло давило, а ты лез на свет из-под него,
Затыкая раны клочьями исподнего,
Трассою Череповец - Москва заматывая,
Все же было, я же видел. Что ж ты, мать твою!
Эх, надо гладким быть, да не обструган ты -
Волга крови в голосе да струн мосты...
И красна стена твоей обители
Не от билетов общества твоих любителей!
Я не знаю, кто толкал, а кто подталкивал,
Кто согласен был, а кто и так кивал...
Может было все продумано и взвешено,
Только были все тогда на чьем-то сейшене!
Просто больно оттого, что наша боль ушла,
Та, что раньше родилась, да с тобой жила,
Те, кто с нею раньше был, тебя похитили -
Для кого она теперь в счастливом Питере?
Боль уходит сквозь трясину да по кочечкам,
К родникам воды живой, да к колокольчикам,
По костям, что никак мы не соберем -
Не одна слепая, а с поводырем!
Кто там шепчется? Ну хватит, ну заткнитесь же!
В бубенцах - колокола соборов Китежа,
Да отпихнув от стен твоих оркестры сводные,
Три сопелки да гармонь дудят отходную...
С колокольни - стоны цвета мозга костного...
Бросьте треп пустой про годы високосные!
Тот, кто обществу штрафные принесет очки,
Пузырем пустым летит из форточки.
Приближается к глазам поверхность улицы...
Мать сыра-земля поймет, не расступится!
Думал - может это байки чьи-то жуткие.
Да доля правды - ой, в каждой шутке есть...
Боли нашей гора вровень срытая,
Штора спущенная, дверь закрытая,
Да записка: "Нет его!" корявым почерком...
Нет ни времени, ни колокольчиков!
ГДЕ МЫ ЕСТЬ
Ты когда-нибудь был
В не затерянном мире,
Где всё просто, как хлеб,
Но вокруг колдовство,
Где от веку для всех
Дважды два - не четыре,
Потому, что так хочет
Создавший его?
Там над тем, что не так,
Не привыкли смеяться,
Ты и смеху порой
Был бы в сущности, рад.
Только ясно бревну,
Что без всяких реакций
Ты врисуешься лично
В удобный квадрат.
Для себя создаешь ты
Ненужные вещи,
Дважды в месяц в кармане
Шуршащая грязь.
И завидуют все,
Что к сигналам зловещим
Ты относишься
Не трепеща, а смеясь.
Ты бы ринулся в даль,
Где с рождения не был,
Изучал бы свой мир,
Не присев на бегу.
А очнувшись увидел бы
Синее небо
Разделённым на сотни
Удобных фигур.
Так давай не смеяться
Над тем, что не ясно,
И не прыгать по кочкам,
Которых не счесть,
Жить, как жили вчера,
И плевать на опасность,
Вспоминая, что там хорошо,
Где мы есть.
ДА СВЯТИТСЯ ПОГОНЯЛОВО ТВОЕ!
Цепи с детства не хватает, чтоб чесать.
Мы не чешемся, а всех вокруг трясет.
Воля-матушка готовится предстать
В новом качестве помощницы за все.
За ненадобностью выброшен расчет,
Где учтен не весь проглоченный объем.
Сабля детский крик приглушит, но прочтет:
"Да святится погонялово Твое!"
В шляпе с дырками под стройные рога
Бесполезный враг идет с войны домой.
Растерялись дети в поисках врага...
Мать с балкона кличет их: "Скорей долой!"
За щекой скопилась едкая слюна,
Чтоб достойно встретить все, что жизнь сует!
Плаху ели отмывают после нас...
Да святится погонялово Твое!
Цепи сдует ветерком с усталых шей
В рожу тем, кто еб тихонько твою мать,
А улыбка, добираясь до ушей,
С треском лопнет как большой флакон ума...
На Голгофе вновь торчит роскошный столб,
А на нем табличка: "Не влезай - убьет!"
Это тоже рок, но только не н-ролл.
Да святится погонялово Твое!
ЧЕСТНЫЙ ДЖОН
Поутру, прямо в день,
Над горой Голгофой светит солнышко.
Босиком по воде
Честный Джон, дурак, ушел свой сон искать.
Из страны сундука,
Где вода в морях слегка крепленая,
Где у всех на руках
Вены голубые да холеные,
Где на площади столб,
А к нему с рождения прикованный,
Джон работал крестом -
Руки-ноги вниз, а уши в стороны.
После первой росы,
В час, когда вся площадь солнцем залита,
Собрались мудрецы,
Пень сукном накрыли и сказали так:
- Столб на плавку пошлем
Вместе с этим колоколом колотым
Поработай серпом,
А если очень хочешь - то и молотом!
Не нужны нам кресты,
Не нужны нам для сомнений поводы,
Мы и сами святы -
Все за сотни лет подохнем с голоду.
Возроптал Честный Джон -
Мол, солнце за прожектором скрывается!
Был людьми окружен,
Да двадцать лет куда-то деваются...
Перед Богом прямой,
Так чего ж перед своими горбится?
Свой я здесь иль не свой,
Постараюсь, мол, и тут устроится.
Погодите ужо,
Я вам для любых сомнений повод дам!
И закашлялся Джон
Так дохнуло вдруг сибирским холодом...
Он дышал тридцать лет.
Белые, на всякий случай, тапочки.
А потом осмелел
И убрал из-под молчанья тряпочку,
Прикоснулся к траве -
Громче и сильней, чем в стольном Питере.
И услышал ответ,
Будто Джоном как газетой вытерлись:
Мол, что ж ты ломишься, гад,
Рожа ты патлатая, немытая
В пионерский отряд
Имени царевича Димитрия?
Весь уезд наш притих,
Только ты вступать задумал в прения!
Здесь у нас тут таких
Награждают Шнобелевской премией!
Ты не лезь на рожон,
Детище буржуйское, поганое...
И сбежал Честный Джон
Из страны, смердящей старой раною.
Ой, лихом не поминай!
Я уйду из этой ванны грязевой.
Хоть не пить допьяна,
Да жандармам руки не показывать!
И так идет Честный Джон
Всякими пустынями Сахарами,
Чуть сопя под ножом,
Падая под чьими-то ударами...
Не греши ни на миг -
Не смотри, что кровь его отравлена.
Это след не от игл -
След, гвоздями Ирода оставленный.
Это так ничего,
Что ему травою легче дышится.
Это воздух его -
Лучше он, чем вонь объектов пиршества.
И штаны не в ходу,
А пропиталась потной солью ткань.
Со звезды на звезду
Честный Джон ушел свой сон искать.
1986
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Дети! Дети! Спать пора
Под прилавком спит икра
Мышки спят в своей норе
Кремль разлегся на горе
Спит в тревоге темный лес
Спит ЦК КПСС
И араб, поймавший СПИД
С нашей жабой тоже спит
Спят Израиль и Китай
Только я пою
Спи мой разум, засыпай
Баюшки-баю
Спит застенчивый прибой
Спит с мужчиной голубой
Спит в Сибири диссидент
И у телефона мент
Спит ГАИшник на шоссе
Спит конина в колбасе
Все должны сейчас уснуть
Нехай им снится светлый путь...
Спит обещанный нам рай
Райку сжав свою
Спи мой разум, засыпай
Баюшки-баю
1988 г.
ПЕСЕНКА ДЛЯ ПАПКИ ЛЕШКИ
Папка зеленого шелка
С развязанными шнурками
Содержит мои документы,
Точнее которых нет.
Ложка морковного супа,
Сбираясь по нитке в камень,
Оставит экспертам крылья,
Откроет все поры мне.
Лапка свободной пешки
Толкнет из шеренги в клетку,
Где я разойдусь по дыркам -
Мне будет везде пора.
Не скинув парчовой шубы,
Я кану с подарком в лето,
Где к нашим с подругой шуткам
Приколется Дед Жара.
Палка в двух метрах клеша
Где нам не должно быть тесно.
Потом по штанине кверху,
Где прячется дохлый еж.
Скользнем сквозь иголки лежа
И дальше по ходу текста
Строку от конца к началу
Протрем, удалив пиздеж.
Бабка прогнулась лежа
И тут ей впервые что-то,
Вполне обойдясь без пола,
Заправило как мужик...
Юла завернулась круто -
Буквально с пол-оборота
И на боевой спирали
Скипнула из храма лжи.
А попке приснилась ляжка,
Вороны в павлиньей петле,
Контроль, пропитавший перья
И вот он завис с утра
На пиках, баянах, тяжках
В аморфном резьбовом пекле,
На входе в метро поглубже,
Пока не срослась дыра.
Кабель, чтоб гнали лажу
Шипами покрыт как роза.
Шипит, чтоб скорее начал,
А то назревает бунт.
Сейчас вас классично вмажет
Скабрезный артист Неврозов.
Врубись в его передачу -
Шестьсотшестьдесятшесть секунд !
ЧТОБ БЫЛО ГЛОБАЛЬНЕЙ
Добрый вечер поздний. Как спалось на гвоздях?
Погляди на бой своих часов вдалеке.
Можно не смеяться, если сзади следят,
Стиснув гениталии в беспалой руке.
Новый брак закончился без слез и измен.
Новое лекарство лечит новую хворь.
Подает медикамент не медик, а мент,
Весело кромсающий твое естество.
Жалобно глотающий твое вещество
В каменных лаптях да на подножном корму.
Выпавший в осадок, не вошедший в раствор,
Деснами зелеными скребущий кору,
Вытоптанный месяц завершается сном.
С утреца - кислотный освежающий душ
С накипи на чайник - это прямо в кино -
Вот уж, блядь, поистине Господь всемогущ.
Ссохшейся болячкой улыбнулась стена,
На спине заплакал несгораемый шкаф...
Щупай и завидуй - вот мои ордена -
Крючьями за ребра да гвоздями к кишкам.
Крючьями за ребра, эпоксидкой к лицу.
Главная задача - чтоб не все заодно.
Сдохни где захочешь - хоть в воде, хоть в лесу.
Вот моя деревня, вот мой дом неродной.
Дух войны и смерти для лягушки и вши.
Дух тепла и света для отсталых племен.
Льет с небес такое, что хоть блюй, хоть дыши.
Пусть засохнет редька - был бы жив пулемет.
Был бы только жив усталый маленький зверь.
Чтобы сто одиннадцать умножить на шесть...
Потонули в кочке, влипли в мягкой листве.
Опаньки, кого я вижу! Ты уже здесь!
Опаньки, кого я вижу! Сядь отдохни
Раз тебе поставили ту цель, что ясна.
Граждане всех стран, освобождайтесь от них!
В худшем из миров заменят худших из нас.
Все быстрее дохнет наша злая семья.
Слабосильным мира бьем челом по хребту.
Будем беспощадны даже к собственным "Я".
Поползем по свету, чтобы быть на свету.
Все! Чтоб было глобальней.
Все! Чтоб было спокойней.
Все! Чтоб было нетленней.
Все! Чтоб кончить скорей.
ТЫ СЕГОДНЯ ВЕЗДЕ
Ночь меня кормит жёлтой лепёшкой луны
Стены домов рушит яростный вой тишины
Вижу тебя сквозь туман одинаковых дней
И если ты это глупость то я не хочу быть умней
Знаю что кто-то мёрзнет когда мне тепло
Мир где сегодня живу я не так уж плох
Пусть меня выгонят в шею из этого дня
Но только всё кроме света сегодня бежит от меня
Тысячью лиц отражаешься в ржавых болтах
Бежишь как волна по воде
Сквозь горе и страх
Ты сегодня везде
Если устала видеть в тумане огни
Пальцем проткни облака и на землю взгляни
Там прошлой ночью над тем что случилось смеясь
Идёт вдали от меня и тебя электрический я
Бей меня больно чтобы суметь разбудить
Если не сможешь то всё же не вздумай уйти
Ты после мёртвой воды как живое вино
И первый раз не хочу я вернуть то что было давно
Тысячью лиц отражаешься в ржавых болтах
Бежишь как волна по воде
Сквозь горе и страх
Ты сегодня везде
Ты сегодня везде
ОВАЛЬНАЯ ТОЛПА
Я не продам глотка ядовитой слюны
Тому кто сам наступил мне на горло копытом
И кожа губ моих как поверхность луны
Закономерный финал нездорового быта
Но я целую толпу на сырых площадях
И по возможности пользуюсь общей посудой
Целую лики святых пусть они пощадят
И не спасут от меня тех о ком я забуду
Возьми обратно сон подаренный мне
Прими мой высший орден брошенный с лязгом
Доешь тушёнку из отборных свиней
Глотай всё что во мне слилось в эти язвы
Возьми
Лазурный берег смотрит с открытки твоей
И столбенеет шепча неужели вы люди
Ты отдыхаешь силясь забыть о войне
Но этот Армагеддон обязательно будет
Я распрямлю всё то что свернулось клубком
Сожгу на площади своды законов о счастье
Раздам ломы если кто вам грозил кулаком
Приход Антихриста радость для жаждущих власти
Зови меня как хочешь лишь бы я был
Пиши на лбу моём обидные фразы
Рассуй живого по кусочкам в гробы
Глотай всё что во мне слилось в эти язвы
Возьми
Пускай мессия новый откажется сам
От трудной роли Антихриста ваших религий
Но не устанет тело нырять в небеса
За новым богом который возник не из книги
Меня раздавит радость овальной толпы
Когда гранёный Грааль загремит по ступенькам
И на тусовке тех кому хочется быть
Сапог мента захрустит по раздавленным фенькам
Крести крестом по жопе тех кто не ты
Швыряй в мои иконы тухлые яйца
Ворвись в мой дом и приглашай понятых
Глотай всё то что во мне слилось в эту язву
Возьми
КОНЕЦ
Это конец. Теперь я буду громким.
Можно и мне свой шепот ненавидеть.
В лужу дерьма свалился пьяный рокер
Это конец. Отсюда он не выйдет.
Это конец.
Эксперимент над собственным сознаньем.
Грязный аккорд в культурной пасторали.
Рок на рогах - о том, чего не знал я,
Кислый компот из фактов нереальных.
Это конец.
Проблеск идей у бывшего кретина.
Третий бычок во тьме у поворота.
Мягким ножом в подставленную спину
И от себя оторванное фото...
Это конец.
Это конец. И я уже не страшен.
Не просыхал, но все же был просушен.
Только скажи - в какой из этих башен
Прячешься ты - чтоб я ее не рушил.
Это конец.
Руки вопят картавыми щелчками.
Сколько же тонн твоя усталость весит
"Я так хочу!" - полощется как знамя.
Крайняя точка в бешеном процессе -
Это конец.
Это конец. Швырни меня гитаре!
С этой чувой отлично я полажу.
Будет игрок, который ей подарен,
Снова нести комическую лажу...
Это конец!
Тени для век навечно наложу я
Стану певцом, чтоб завизжать натужно
Эй, кто-нибудь! Скажи - какого хуя
Ей от меня так долго будет нужно?
Это конец!
Это конец блаженного кошмара
В дикую боль последний раз поверь ты
Вместо всего - ебу свою гитару
Это конец кошачьего концерта
Это конец…
ОТРАЖЕНЬЕ УХОДИТ
Кисло-сладкий психоз.
Поприветствуй глобальную грубость.
Как тебе это утро
Без детской улыбки под боком?
Как тебе этот завтрак
Во рту без единого зуба?
Розоватый черешневый жмых
С черенком, но без сока.
Вылезай, вылезай,
Из пространства, в котором ты можешь.
Где рогатый пророк
Озверев, разбивает скрижали,
Где петля - просто смех
Для свободно вздыхающей кожи,
Где стоят те колы, на которые
Нас не сажали.
Погляди! Под трубой
Теплотрассы, как в траурном зале,
В ряд увешала брюхо
Щенками счастливая сука.
Это бывшее завтра,
В которое ты выползаешь
Как любое вчера
Недостойно потраченных суток.
Хоть бы скромный волдырь
Увенчал обгоревшие плечи!
Шарик солнца в зените
Темней сорока новолуний.
То, что гордо зовет себя "день" -
С понтом, правда не вечер.
Не окупит проглоченной пищи
И сна накануне.
Дети четных букетов
Найдут по затяжке заразы.
Чтобы не было скучно
Ни до пробужденья, ни после.
Дети красных гвоздик,
Ноготков и анютиных глазок,
Занимайтесь любовью!
Война - привилегия взрослых!
Занимайтесь любовью -
Такой, чтобы кости трещали,
Чтобы кровь с омерзительным запахом
Капала на пол,
Чтоб устать в полный рост,
Чтобы каждый кто пойман, был счастлив.
Охватите собой добровольно
Садящихся на кол.
Очень просто найти
Все во тьме, потеряв все на свете.
Это все на Исходе -
На книге про бегство из плена.
Умоляю себя
Позабыть все достойное смерти.
Перед зеркалом я преклоняю
Смиренно колена.
Я все ближе к себе -
Все печальней, грязней и поганей...
Сиплый внутренний голос
Теряет природную мощность.
Я крещусь в три перста.
Я крещусь в Иордане и в Ганге,
А мое отраженье уходит,
Презрительно морщась.
Я уйду за своим отраженьем,
Хотя и поморщась,
Ходячие мощи - к хозяйской мощи.
Я уйду со своим отвращеньем
К хозяину мощей.
Пусть я не уйду от вращенья
Страдающей мощи...
|
