***
Мы отходили... Дым пожаров
Стоял как чёрная стена.
Над ледяной осенней Нарой
Ругался хрипло старшина.
Он направлял угрюмо к броду
Всех уцелевших от огня...
Солдаты пробовали воду,
Погоду чёртову кляня.
А немец бил без передышки,
К снаряду рядом клал снаряд!
Кромешный ад... Не тот, из книжки,
Уже не страшный дантов ад!
Но адом-ад, а там, за речкой,
Уж свой не сменишь гардероб,-
Не баба ждёт на тёплой печке,
А тот же стылый ждёт окоп.
И потому обмундировку
Несли, раздевшись донага,
Ремнями пристегнув к винтовке,
Приклад - вперёд, штык- на врага.
Одной рукой держа вещички,
Сигали вниз из-под куста,
Другой, как в бане, по привычке
Прикрыв причинные места.
И старшина сказал со вздохом:
-Ну, энти фрица будут бить,
Коли в таком переполохе
Не забывают стыд прикрыть!
...Уже в Берлине, в сорок пятом,
Когда кончали мы войну,
Я вспомнил Нару, брод треклятый
И оптимиста старшину...
ПОСЛЕ РАЗВЕДКИ
Жизнь у разведчика,
Как, впрочем, у всех
Одна лишь…
но прежде
(остальное потом),
Но сначала, -
Чтоб ничего не бренчало, -
Проверить карманы одежды
И тщательно уложить
Запалы.
Ибо в этих
Маленьких штучках
Из красной меди
Душа динамита
Заключена.
Без неё
Молчит динамит,
И слова без неё –
На ветер,
Без неё
И песне,
И динамиту –
Грош цена.
Мы недаром запалы
Кладем на место на то,
Где лежал партбилет.
Уходя, мы парторгу
Сдаем партбилеты,
И в разведку
Уходит уже «никто»,
Потому что порой…
Но опять-таки –
После об этом.
Хорошо, когда вьюга
Лыжню заметает за нами.
Хорошо,
Когда налегке скользишь,
Только груз ответственности
За плечами.
Хорошо на обратном пути
Ускользать буераком узким,
И – зарево разрыва сзади,
И – лепечет растерянно пулемет.
Хорошо, когда наконец
Окликают тебя по-русски:
- Стой, кто идет?! –
Только тут вспоминаешь:
«А жизнь ведь одна
У нас-то!»
Только тут услышишь,
Как осторожно лыжи
Всё громче высвистывают,
Проскальзывая по насту:
«Выжил,
выжил,
выжил!..»
2 МАЯ 1945 ГОДА В БЕРЛИНЕ
Ещё невнятна тишина,
Ещё в патронниках патроны,
И по привычке старшина
Бежит, пригнувшись к батальону.
Еще косится автомат
На окон темные провалы,
Еще «цивильные» дрожат
И не выходят из подвалов.
И, тишиною потрясен,
Солдат, открывший миру двери,
Не верит в день, в который он
Четыре долгих года верил.
***
Мы лежим под снегами,
А вверху в ослепительной сини,
Словно белые птицы,
Плывут и плывут облака…
Вы не плачьте над нами,
Голубые березы России,
Вы не плачьте - вы ждите пока.
Нас, омытых дождями
В отпетых степными ветрами,
Все зовешь ты, Отчизна,
Оглохших твоих сыновей.
Но услышим тебя мы,
Как весной затоскует над нами,
Затоскует взахлеб соловей.
Мы - не прах. Мы - нетленны.
Мы еще, дорогие, вернемся.
Над родимой землею
Весенней грозою пройдем.
Мы подснежником первым,
Мы колосом спелым пробьемся,
На ромашки росой упадем.
Мы лежим под снегами,
А вверху в ослепительной сини,
Словно белые птицы,
Плывут и плывут облака.
Вы не плачьте над нами,
Голубые березы России,
Вы не плачьте - вы ждите пока…
***
Мне говорят, что я напрасно
Связал судьбу с твоей судьбой,
Что, с беспокойною и страстной,
Не знать покоя мне с тобой.
Но мне не надобно покоя, —
Пути тревожные любя,
Мне лучше мучиться с тобою,
Чем быть спокойным без тебя.
ЦЕНА
Кто к торгу страстному приступит?
Свои я ночи продаю;.
Скажите, кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою?..
А.С. Пушкин «Египетские ночи»
Когда настал
мой срок в судьбе
влюбляться в женщин,
я намечтал
богинь себе –
никак не меньше.
Они являлись предо мной
в стихах и в прозе,
и мраморною белизной,
и в звонкой бронзе.
Я среди тех богинь витал
мечтой крамольной…
А над площадкой мяч летал,
над волейбольной!
И не в тунике золотой –
в простой кофтенке
резвилась на площадке той,
смеясь, девчонка…
Ах, если б знать, что этот смех -
знать всё сначала! –
ваятельница жизней всех
мне назначала!
Тебя
не знаю из чего
она слепила…
но ты пришла, как торжество,
и - ослепила!
Что холод мраморных богинь?
Я знаю ныне:
Вся их божественность –
полынь!
Лишь ты – богиня!
Свежа, как в капельках дождя
цветок жасмина,
ты, мимо тех богинь пройдя,
их всех затмила.
И было всё наоборот:
Не мрамор – тело!
Но –
отдаваясь –
с тех высот
ты не слетела;
был снежных облаков восторг,
а не перина!
Богини затевали торг,
а ты – дарила!
Дарила мне страстей костры
порою вешней…
Чем заслужил я те дары,
земной и грешный?
О, не спеши,
о, не спеши
раздать всю милость:
дари не только жар души -
дари остылость!
Я жаден – для моей любви
всё много значит:
и солнце, что гудит в крови,
и – отблеск, зайчик;
ты вспыльчивости миг дари
и гнева сцену…
Я отплачу за все дары –
я помню цену!
***
Григорию Поженяну
Я не верю в дружбу гладкую –
без обид, без ссор, без драк;
я не верю в дружбу сладкую,
всю обмазанную патокою,
(да и той-то – на пятак!)
Верю в дружбу, что особенно
о себе и не кричит, -
в ту, что накрепко просмолена,
солью всех штормов просолена,
перцем грозных лет горчит;
в ту, что нам судьбою выдана,
в ту, где лишни клятв слова,
Госстандартом не испытана,
Но – гляди-ка! – жизнью пытана,
Бита, терта, а – жива!
ОДЕССКАЯ ПЕСНЯ ИЗ КИНОФИЛЬМА "СТРАНИЦЫ БЫЛОГО"
- Два туза и между -
Кралечка вразрез.
Я имел надежду,
А теперь я - без.
Ах, какая драма,
Пиковая дама,
Ты мне жизнь испортила мою-ю,
И теперь я бедный,
И худой и бледный,
Здесь, на Дерибасовской, стою.
- Девочки любили,
А теперь уж нет.
И монеты были,
Нету и монет.
Ах, какая драма,
Пиковая дама,
Ты мне жизнь испортила мою-ю,
И теперь я бедный,
И худой и бледный,
Здесь, на Дерибасовской, стою.
- Мальчики, на кралей
Не кидайте глаз.
Все, чем вы бренчали,
Витрахнут из вас!
Ах, какая драма,
Пиковая дама,
Ты мне жизнь испортила мою-ю,
И теперь я бедный,
И худой и бледный,
Здесь, на Дерибасовской, стою.
Я СКАЗАЛ ТЕБЕ НЕ ВСЕ СЛОВА
Ты не гляди из-под тёмных бровей,
Я ж не придумал улыбки твоей,
Просто она вправду была.
Что ж ты сегодня не пришла?
Я сказал тебе не все слова,
Растерял я их на полпути.
Я сказал тебе не те слова, -
Их так трудно найти.
Как была бы эта ночь светла,
Если бы не тени облаков,
Если б догадалась и пришла,
Догадалась без слов.
Ждать я всю ночь готов
Лёгких твоих шагов,
Лёгких шагов твоих
Всю ночь ждать готов.
Я сказал тебе не все слова,
Растерял я их на полпути.
Я сказал тебе не те слова, -
Их так трудно найти...
***
Замани меня, степь, замани,
Обмани предрассветным туманом...
Обмани меня, степь, обмани
Своим самым зелёным обманом.
Замани меня, лес, замани
В чернотропы свои и опушки...
Обмани меня, лес, обмани
Прорицаньем залётной кукушки.
Замани меня, жизнь, замани
Обещаний пустыми карманами...
Обмани меня, степь, обмани,
Чтобы я никого не обманывал.
***
Открой журнальную страницу –
В стихах там жалуется всяк:
Один – что опоздал родиться,
Другой – что рано родился.
Но я за них не беспокоюсь,
Пройдут года – таков закон:
Один из них освоит полюс,
Другой взнуздает электрон.
И времени, пройдя обточку,
Вдруг удивится человек,
Что он родился точка в точку.
В тот самый миг.
В тот самый век.
ЛОЖЬ
Давайте лгать!
Я ныне славлю ложь.
Когда тебе жена,
вздыхая, скажет,
что постарела:
- Вот, морщинки сплошь… -
Солги, что – нет!
Не дрогнув бровью даже.
Давайте лгать!
Когда в печали друг
Придет к тебе и спросит:
- Не мешаю? –
Пусть сто забот,
Сто дел
стоят вокруг,
солги, что нет!
И угости хоть чаем…
Давайте лгать!
Но упаси вас бог
запамятовать
заповедь простую,
переступить
невидимый порог,
где просто ложь
заменит ложь святую!
ОТЗВУК ВЫСТРЕЛА
Памяти А.А. Фадеева
Из дома так уходят
в детстве,
когда отброшены
забавы,
и в чем-то старшие
не правы.
и все испробованы
средства.
Все – дети.
Сыновья народа.
Чем дети больше,
чем взрослее,
тем их разлады
тяжелее,
непримиримей
год от года.
Всегда ли старшие
с вниманьем,
им не всегда, увы,
присущим,
относятся
ко всем растущим
и их растущим
колебаньям?
Вот потому,
почти, как в детстве,
уходят
от любви и славы:
знать, все испробованы
средства,
знать, в чем-то
старшие не правы.
Так много пуль
тогда свистело…
Он много знал.
И дело в этом.
Одна из пуль
от тех расстрелов
в него влетела
рикошетом.
ЗАВСЕГДАТАЯМ
Не о тех,
что приходят для встречи
после долгих
нелегких дел.
Я об этих,
что каждый вечер
собираются в ЦДЛ,
Здесь и дня не бывает тихо:
что ни день,
то новый кумир,
карнавальной
взлетев шутихой,
оглушает сей микромир.
Он своей
неболящей болью
так страдает,
вошедший в роль,
посыпая условной солью
ту свою
условную боль.
Тут о дружбе
орут во всю глотку,
по столу
стучат кулаком.
Пьют с ненужными
просто водку,
нужных
спаивают коньяком…
Среди пьяной шумихи этой,
среди фальши и суеты,
может, есть один
Риголетто,
остальные –
просто шуты!
***
Под нашим русским небом синим,
где жили деды и отцы,
не вызревали апельсины,
росли - навалом! - огурцы.
Так подивитесь же России -
пройди Москвой во все концы:
здесь два целковых - апельсины,
и три с полтиной - огурцы!
|
