***
Сменяют на небе созвездья друг друга,
листву обретают и тратят растенья,
снега возникают над умершим лугом,
и сдвигнуты воды земным тяготеньем;
танцует в объятиях жизни планета,
а я пробираюсь в тот тощенький садик,
в тот город, где солнце не делает лета,
где я тебя встретил в больничном наряде.
Когда это было? Всегда. Понимаю.
Любовь не зависит от времени года.
Но ты для меня - начинаешься в мае,
в казённом халате, живая, - у входа…
Смещаются плиты в глобальных глубинах,
земля прогибает уставшую спину,
а ты для меня остаёшься - любимой,
и я в этом мире тебя не покину.
Как тень, продолжая твоё очертанье,
живу из любви, как растенье - из почвы…
И храм нашей радости - хрупкое зданье -
бессмертен, хотя и не выглядит прочным.
ЗВЁЗДЫ
Мириады, но каждая — врозь.
От любви до любви — расстоянье.
Проникает вселенский мороз
под земные мои одеянья.
Вот оно: от судьбы до судьбы,
как до неба!
Но есть утешенье:
для разбрызганной в бездне крупы
есть великий закон Притяженья.
Приближаюсь к тебе
сквозь помех
стрекотанье,
сквозь ропот приборов,
а ловлю — твой безоблачный смех,
устремлённые к истине взоры.
Ах, обман поэтический прост,
сей клинический фокус известен:
восхвалять одиночество звёзд,
а любить — воркованье созвездий!
Все мы общностью мечены той,
атавизмами стаи иль стада…
Чтоб прослыть одинокой звездой,
даже этих усилий не надо.
Просто выключи в сердце своём
свет любви, межсердечные токи…
Так что — вместе! Хотя бы — вдвоём.
Взявшись за руки, в общем потоке!
***
Страшней всего - остаться одному.
Таскать по свету душу, как суму.
Стучать в дома, завешенные тьмой,
и всякий раз - не попадать домой.
К очередному двигаясь мирку,
где выдают любовь по номерку,
тому - сплясать, тому - погладить круп,
того - обмыть, как обмывают труп.
Другому взвесить - пёрышко ума…
Была б на гвоздь повешена сума.
ФОНАРИКИ
Когда качаются фонарики ночные
и тёмной улицей опасно вам ходить,
я из пивной иду,
я никого не жду,
я никого уже не в силах полюбить.
Мне дева ноги целовала, как шальная,
одна вдова со мной пропила отчий дом!
Ах, мой нахальный смех
всегда имел успех,
и моя юность пролетела кувырком!
Сижу на нарах, как король на именинах,
и пайку серого мечтаю получить.
Гляжу, как кот в окно,
теперь мне всё равно!
Я раньше всех готов свой факел потушить.
Когда качаются фонарики ночные
и чёрный кот бежит по улице, как чёрт,
я из пивной иду,
я никого не жду,
я навсегда побил свой жизненный рекорд!
***
Как хочется порою отдохнуть
от гладкого лица… Надеть морщины,
встать в очередь за пивом, пену сдуть,
ввернуть словцо из мрачной матерщины!
Сказать: «Не жди!» - испуганной жене.
Улыбкой постового ошарашить.
Стихи прочесть, гарцуя на коне,
не где-нибудь, а в сонном Эрмитаже!
…И вдруг припомнить: ты уже не тот.
И сути нет в твоём мятежном зуде.
Ступай-ка, друг, за город - в огород,
копать картошку, - искреннее будет.
Побудь собой… В других как не играй, -
всё будет мельче личного удела.
Как хочется порою - к богу в рай,
да не пускает алчущее тело!
***
Однажды проснуться и вспомнить,
сколь многое ты потерял:
жену, телефоны любовниц
и кое-какой матерьял…
Утрачены волосы, зренье,
уменье играть в волейбол…
Как будто в эпоху старенья
из эры цветенья забрёл.
Случись это где-то вначале,
в момент восхожденья, в пылу, -
я вызвал бы транспорт с врачами,
подставил бы зад под иглу.
А нынче… спокоен. Как дятел.
Промыв на рассвете глаза,
я вижу мадонну с дитятей
и силюсь поднять паруса.
Шагая устала и зыбко,
я слышу: «Что с вами стряслось?»
И прячу в дурацкой улыбке
дурацкий ответ на вопрос.
И вечному миру внимая,
пытаюсь я мысли вязать…
И что-то уже понимаю,
хотя и не смею сказать.
***
Когда сидишь с поникшей головой
и принуждаешь руку к писанине,
ты вспомни, что под тихою травой
лежат оне, которых нету ныне…
Простёрты скифы, дремлет Древний Рим,
не шелохнётся ранняя Эллада.
Как драматично всё, что мы творим,
какая в этом горькая услада!
Но всё ж - творим. Всечасно, каждый миг.
Такие нам, живущим, полномочья.
И славен тот, кто правит напрямик,
и что с того, что путь его короче?
Держи, поэт, своё перо-весло
и знай греби! Чтоб рокотали звуки…
Куда бы нас при жизни ни снесло,
маршрут один: к своей звезде сквозь муки!
***
Не напрасно, не случайно
жизнь моя - необычайна.
Не напрасно кость трещала,
отлетали пальцы прочь.
Плоть - как драное мочало,
а молчала, точно ночь.
Не случайно перед дулом
я стоял у палача, -
злого дядю время сдуло,
словно ветром - пыль с плеча!
Обмороженный, недаром -
на краю земли родной
не назвал судьбу кошмаром,
не рассталась жизнь со мной.
Стал приятель не напрасно
неприятелем в пути…
И прекрасно, что неясно
то, что будет впереди!
…Я лежу в траве пахучей,
улыбаюсь муравью.
Знаю лишь, что будет - лучше.
И всегда на том стою.
ИЗБРАННИК
Ступать дряхлеющею рощей
среди стволов и птичьих стай -
и думать: в мире стало проще,
ведь обнажилось столько тайн!
Идти, сединами блистая,
и снисходительно, как бог,
благополучными устами
благословлять следы эпох…
И вдруг очнуться! Мигом, разом!
И, глядя в вымокшую рожь,
Прочь отодвинуть чванный разум -
и встать, как дерево, под дождь…
Живу! Спасибо… Силы - вдосталь.
Всего и надо - не стенать.
Да возле старого погоста
не помрачнеть, а шапку снять.
Тебе ли, дурень, быть в обиде:
ещё на свете стольких нет,
а ты - любил и ненавидел,
а ты - уже встречал рассвет!
Другие камнем спят, намёком,
болотной ряской на воде,
а ты уже устал, измотан…
А - чем?! - скажи ты мне, - и где?
Здесь, на Земле? Где даже слёзы -
неповторимы? Врёшь, балбес!
Глотай с улыбкой лютый воздух,
неси с веселием свой крест!
И до последней капли мысли,
до вздоха смертного в груди -
блюди восторг, избранник жизни!
И тише мыши уходи…
***
Не писем жду, а жду предчувствий.
Я верю в их подспудный зуд.
…Уходит молодость. И чуть ли
не наступает - Высший суд!
Ну, сколько сдвинул гор, сыночек?
Смотри в глаза и говори.
…А где там - горы! Даже кочки,
и те на месте, хоть умри.
Вот, правда, есть одна победа,
(досталась в маленьком бою):
глядят глаза родного цвета
всё ещё - в сторону мою…
***
«Загадочная русская душа…»
Какая чушь!
Она открыта - настежь
и для веселья,
и для метяжа,
и для молчанья гордого в ненастье.
На Западе гадалки, морща лоб,
как будто нет занятия полезней,
затаскивают душу в гороскоп…
А русская душа - туда не лезет!
Видать, сердечный этот аппарат
чуть посложней досужего расчёта…
«Загадочность души…»
Какого чёрта
рядить её в затрёпанный наряд!
Её удел - гореть, не остывая!
О русская душа!
Душа - живая…
***
Работа есть. И пища. И тряпьё.
Покойное, как дача, бытиё.
Ни яблока сорвать в чужом саду,
ни вредному соседу нос расквасить…
Похоже, что бородку заведу,
уютную бородку типа «классик».
Бывало, телу - хлебом не корми -
дай пострадать! Попринимать удары.
Но в угол сердца свалены кошмары
от всяческих свиданий не с людьми.
Бродячие рюкзачные друзья,
о, скольких я в зелёной жизни встретил!
До сорока - все мальчики, все дети,
а с сорока уж - старцы… Так и я.
Иллюзии, что стёрлись в порошок,
теперь волнуют тихо, как подарки…
Давно я что-то не был в зоопарке,
а забывать друзей - нехорошо!
***
Стояла ночь, как часовой.
Не шевелилась, чуть дышала.
Штыком светилось над Невой
лишь - петропавловское жало.
Ах, ночь смятенья моего!
Сколь ты светлей дневных потёмок…
Мильоны дум на одного!
Не меньше, чем миров над домом.
Мой дом - Земля. Спасибо ей
за эту ночь, за эту щедрость -
дарить землянам гроздья дней
и на вершинах, и в ущельях…
Земля осушит реки слёз,
Земля тебя любви обучит!
И не ответит на вопрос,
на самый главный…
Неминучий.
***
Ещё бы раз влюбиться до удушья,
до взрыва сердца. И окостенеть.
Душа пуста, как высохшая лужа.
Не лезет в рот изысканная снедь:
ни рябчики, ни пенье менестрелей…
Ещё бы раз - щемящий лёт крыла!
Чтоб от восторга перья обгорели,
чтоб с тела кожа старая сползла.
А если нет… Тогда надеть галоши,
Найти в саду холодную скамью…
Какой мечтой, какою сладкой ложью
сманили годы молодость мою?
ФИНАЛ
Я теперь не играю в стихи,
я стихами грехи штукатурю.
Сколько было в стихах чепухи,
всевозможной рифмованной дури!
Балаганил, пускал пузыри,
применяя не мыльное средство,
а кровавое, то, что внутри
обитало с дерьмом по соседству.
…А теперь я не то, что иссяк, -
просто кровушка сделалась чище.
Завершаю концерт, как и всяк,
кто устал и прощения ищет.
ПАПА ПОДАРИ МНЕ КУКЛУ
Я под стеклом, я на витрине
Смотрю в окно в дождливый час.
И день, и ночь от той картины
Не отвожу стеклянных глаз.
Все проходят мимо, а одна девчушка
Говорит: "Какая грустная игрушка!"
Припев:
Папа, подари, папа, подари,
Папа, подари мне куклу!
Папа, подари, папа, подари,
Папа, подари мне куклу!
Всю ночь снаружи дождик капал,
Играли ветры на трубе...
И снилось мне, что дочка с папой
Решили взять меня к себе.
А наутро было чудо - так и вышло:
Вновь приходят папа с дочкою-малышкой.
Припев:
Папа, подари, папа, подари,
Папа, подари мне куклу!
Папа, подари, папа, подари,
Папа, подари мне куклу!
А значит, я счастливой буду...
Меня возьмут - сбылись мечты!
Как хорошо, когда кому-то
Под этим небом нужен ты.
И смеется за окном девчонка звонко -
Есть теперь простая радость у ребенка!
Припев:
Папа подарил, папа подарил,
Папа подарил мне куклу!
Папа подарил, папа подарил,
Папа подарил мне куклу!
РОЗОВЫЙ СЛОН
Где баобабы вышли на склон,
Жил на поляне розовый слон.
Много весёлых было в нём сил,
Скучную обувь он не носил.
Умные тигры, глупый шакал,
Двигались тише, если он спал.
Был он снаружи чуть мешковат —
Добрые уши, ласковый взгляд.
Но наступили дни перемен:
Хитрый охотник взял его в плен,
И в зоопарке, пасмурным днём,
Стал он обычным серым слоном.
Звери смеются, шутят о нём:
«Ай, да красавчик — серый, как дом!»
Слон улыбнулся, слон их простил,
Но, почему-то, вдруг загрустил.
Зря унываешь, нету беды,
Я то, ведь знаю, — розовый ты!
Может случайно, где-то во сне,
Ты прислонился к серой стене!
Добрый мой слоник, ты извини,
В жизни бывают серые дни!
Скоро подарит солнце рассвет,
Выкрасит кожу в розовый цвет!
|
