СТИХИ О ВОЙНЕ
Стекла в клетку - стекла сумасшедшие
Бьется в черных судорогах тьма.
Вот оно - вселенское увечие,
Всполоха ночного кутерьма.
Словно выдох грозового грохота
Ахнул неожиданный удар,
Алыми зазубринами хохота
Замигал над площадью пожар.
Вспыхнуло, расплавилось, расплавило
Небо розовеющим костром...
Знаю я неписаные правила
В городе, придуманном Петром
Пусть таится, прячется, корежится,
Ухает, шарахается мгла,
Эхами и грохотами множится
Заревами бьется в зеркала
Здесь бояться некого и нечего
Самый страх перепугали тут,
Здесь из крови, страха человечьего
Над веками выстроен редут!
Он стоит торжественно и круто
На великом воинском пути,
И врагу от этого редута
В час разгрома глаз не отвести.
***
Черный город в глубоком снегу
Чутко смотрит в глаза врагу
И прислушивается в пургу:
Взяли Тихвин?.. Отбили Мгу?...
Черный город не ест и не спит,
Вопрошая сухими глазами,
Сумрак, заревами косматый...
И на площади мертвой стоит
На столбе, обнесенном лесами,
Медный ангел - немой соглядатай.
***
Стояла блокада,
Стояла тьма,
Морозные улицы стыли,
Стояли слепые пустые дома,
Открытые до сухожилий,
По городу смерть ходила сама,
А мы в этом городе жили!
Наш нрав непокорный был прост и упрям,
Мы даже смеяться умели,
Читали стихи, приходя к друзьям,
Любимые песни пели.
А гибель и прочая ерунда
Казались нам, помните вы, тогда
Стрельбою врага не по цели!
Так что ж это было, кто может понять, —
Беспечность, упорство, живучесть?
Иль прадеды нам завещали принять
Высокую, гордую участь?
***
Трагическое слово “тишина”
Отяготило и мое сознанье...
Я стала привыкать
быть в комнате одна
И слушать мысли мерное дыханье.
Я знаю, что никто
не встретит у окна,
Что в комнате пустой
бесстрастное молчанье,
Что я уйду одна
и возвращусь — одна...
Но есть большой покой
в настойчивом сознанье,
Что у двери никто
не стынет в ожиданье,
Отчаянье любви
во взоре затая,
Что никому, нигде
не причинит страданья
Ни глупый мой каприз,
Ни злая смерть моя!
ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ СТАТУЯ
Зелёный парк шумит, не увядая,
Минувшее не дальше, чем вчера…
Игру теней в раздумье наблюдая,
Сидит на камне вечно молодая
Лицейских муз бессмертная сестра.
Она молчит всё так же в грусти праздной,
Восторженно воспетой искони,
И вечных струй напев однообразный
Звенит, как в незапамятные дни.
И мнится мне – пред ней, пред этой тенью,
Внимая бормотанью ручейка,
Стоит Он сам в раздумье вдохновенья,
И держит боливар времён «Евгенья»
Украшенная перстнями рука.
***
Как хорошо, что парк хотя бы цел,
Чир жив прекрасный контур эрмитажа.
Что сон его колонн все так же бел
И красота капризных линий та же...
Как хорошо, что мы сидим вдвоем
Под сенью лип, для каждого священной,
Что мы молчим и воду Леты пьём
Из чистой чаши мысли вдохновенной.
ИЗ "ВЕНКА СОНЕТОВ"
Тревожится, растет девятый вал
Поэзии. Дымится тайна слова.
Вот-вот и вспыхнет. Блока час настал…
Горит его магический кристалл —
Вселенской диалектики основа.
Все для большого синтеза готово!
Вот — внук того, кто Зимний штурмовал,
Любуется бессмертьем Гумилёва…
Народный разум все ему простил —
Дворянской чести рыцарственный пыл
И мятежа бравурную затею —
Прислушайтесь: над сутолокой слов
Его упрямых бронзовых стихов
Мелодии все громче, все слышнее.
***
Еще цветы прощанья томно-ярки,
Еще пестреют клены, пламенея, -
Мечтает гимназисточка Цирцея
О лицеисте в царскосельском парке.
Повадка у нее княжны-татарки,
С горбинкой нос и косы словно змеи.
Что б он сказал? Как обошелся б с нею?
Он, тот, чьи шутки злы, а руки жарки...
Таинственная девичья краса.
Кого она заманит и обманет -
Всё в тихий омут песнопений канет -
Любовь и казнь, мечты и чудеса -
Всё впереди, в предутреннем тумане
Еще сияют синью небеса.
***
Почему же нам стало светло?
А. Ахматова
Она молчит, венчанная Камена,
Торжественно, кощунственно мертва.
Закинута упрямо и надменно
Тяжелая седая голова.
Страницы славы и страницы плена -
Всё суета, всё праздные слова.
Одна любовь пребудет неизменно.
Одна любовь крылата и жива.
Большая жизнь усталой темной тучей,
Печалью, болью, скорбью неминучей
Легла вдали, где светится черта
Последнего весеннего заката,
Замкнувшая велением адата
Пророчицы усталые уста.
ТАТЬЯНА ГНЕДИЧ. ИЗ ПЕРЕВОДОВ БАЙРОНА
К ВРЕМЕНИ
О Время! Всё несется мимо,
Всё мчится на крылах твоих;
Мелькают весны, медлят зимы,
Гоня к могиле всех живых.
Меня ты наделило, Время,
Судьбой нелегкою – а всё ж
Гораздо легче жизни бремя,
Когда один его несешь!
Я тяжкой доли не пугаюсь
С тех пор, как обрели покой
Все те, чье сердце, надрываясь,
Делило горести со мной.
Да будет мир и радость с ними!
А ты рази меня и бей!
Что дашь ты мне и что отнимешь?
Лишь годы, полные скорбей!
Удел мучительный смягчает
Твоей жестокой власти гнет:
Одни счастлвцы замечают,
Как твой стремителен полет!
Пусть быстротечности сознанье
Над нами тучею висит:
Оно темнит весны сиянье,
Но скорби ночь не омрачит.
Как ни темно и скорбно было
Вокруг меня – мой ум и взор
Ласкало дальнее светило,
Стихии тьмы наперекор.
Но луч погас – и Время стало
Пустым мельканьем дней и лет;
Я только роль твержу устало,
В которой смысла больше нет!
Но заключительную сцену
И ты не в силах изменить:
Лишь тех, кто нам придет на смену,
Ты будешь мучить и казнить!
И, не страшась жестокой кары,
С усмешкой гнев предвижу твой,
Когда обрушишь ты удары
На хладный камень гробовой.
ЗАВОЕВАНИЕ
Вот сын любви и баловень Беллоны!
Нормандии отдавший Альбион,
Своих потомков род неугомонный –
Завоеватель – он возвел на трон.
Победами своими окрыленный,
Как лев, держал свою добычу он,
В веках оставшись – так гласит предание –
Последним победителем Британии!
СТАНСЫ, НАПИСАННЫЕ У АМВРАКИЙСКОГО ЗАЛИВА
Я вижу Акциум. Над ним
Луна сияет величаво...
Здесь Египтянке отдал Рим
Свое владычество и славу.
Здесь сотни воинов лежат
На дне лазурного залива;
Здесь был венок героя смят
В угоды женщине красивой...
О Флоренс, Флоренс! Я влюблен!
Я, как Орфей, вздыхаю страстно;
Извечно прост любви закон:
Я смел и юн, а вы прекрасны!
В те дни, когда для милых фей
Гремела песнь и сталь сверкала,
Могли б вы прелестью своей
Привлечь Антониев немало!
Пусть я отдать не в силах вам
Миров и царств, мой друг бесценный,
Но вас, клянусь, я не отдам
За все сокровища вселенной!
|
