Жара была такая, что в мае колосилась рожь,
чего не запомнят старожилы.
Из хроники
Иссякли все источники. Всё сухо
И май - не май, и не жива весна.
И колос пуст на пажитях. И глухо
Трава шуршит - мертва и сожжена.
И солнце душное - как злая рана.
Томится мир в тяжёлом полусне,
Как тайный мир былого океана,
Раскрывшийся в безводной глубине.
Так и в душе нет влаги и волненья,
И смутен гул невозвратимых дней,
Среди ужасного оцепененья
Могилами отмеченных путей.
Май 1920
ЗАРЕВО
Дымятся обнаженные поля,
И зарево горит над сжатой полосою.
Пустынная, пустынная земля,
Опустошенная косою!
И чудится за лесом темный крик,
И край небес поник:
Я угадал вас, дни свершенья!
Я - ваш, безумные виденья!
О зарево, пылай!
Труби, трубач!
И песней зарево встречай.
А ты, мой друг, не плачь:
Иди по утренней росе,
Молись кровавой полосе.
Между 1905 и 1907
***
Приникни, милая, к стеклу,
Вглядись в таинственную мглу:
Вон там за тёмною стеной
Стоит, таится спутник мой.
Я долго шёл, и по пятам
Он тихо следовал за мной.
И на углу был стройный храм.
Я видел белые лучи
Едва мерцающей свечи;
Я видел странный бледный лик
И перед ним, как раб, поник.
Приникни, милая, к стеклу,
Вглядись в таинственную мглу.
Он за стеною там стоит,
Молчит темнеющий гранит.
Но мы - вдвоём с тобой, вдвоём...
Мы будем жить? Мы не умрём?
***
О, юродивая Россия,
Люблю, люблю твои поля,
Пусть ты безумная стихия,
Но ты свята, моя земля.
И в этот час, час преступлений,
Целую твой горячий прах.
Среди падений и мучений
Как буен тёмных крыльев взмах!
Под странным двуединым стягом
Единая слилася Русь,
И закипела кровью брага...
Хмельной - я за тебя молюсь.
Друзья-враги! Мы вместе, вместе!
Наступит миг - и все поймут,
Что плачу я о той Невесте,
Чей образ ангелы несут.
8 ноября 1919
***
Л. Р.
И смерть казалась близкой, близкой,
И в сердце был и свет, и сон.
И опустились звёзды низко
На полунощный небосклон.
Из комнаты звучало пенье
Моей тоскующей сестры.
Под звёздами мои мученья
Горели, как в полях костры.
И пахло влагою и сеном.
Хотелось землю лобызать,
И, опьянившись милым тленом,
Здесь на земле, дышать, дышать...
ЭЛЕГИЯ
З.Е. Серебряковой.
Когда в ночной тиши приходит демон злой
В мою таинственную келью,
И шепчет дерзостно, нарушив мой покой,
Призывы к грешному веселью;
Когда с небрежностью восторженную страсть
Он предлагает мне лукаво,
И лживо говорит, что надо тайно пасть,
Дабы вернуться к жизни правой;
Когда под маскою блестящей суеты
Скрывая мир уныло-дикий,
Он навевает мне неверные мечты
О жизни лёгкой и двуликой:
Я вспоминаю дом, поля и тихий сад,
Где Ты являлась мне порою, -
И вновь сияет мне призывно-нежный взгляд
Путеводящею звездою.
И верю снова я, что путь один - любовь,
И светел он, хотя и зыбок;
И прелесть тайная мне снится вновь и вновь
Твоих загадочных улыбок.
Май 1920 года
***
Живому сердцу нет отрады,
Когда в бреду безумный мир,
Когда земные дети рады
Устроить на кладбище пир.
Для них слепой, для Бога зрячий,
Томится мудрый человек...
Твои сомнительны удачи,
Шумливый, суетливый век.
И кажется порой, что где-то,
В неизмеримой вышине,
Для нас незримая комета
Горит в потустороннем сне.
И кажется, в миг пробужденья,
Она падёт, как алый змей,
На тёмный пир без вдохновенья
Разочарованных людей.
15 июня 1920
***
Уста к устам - как рана к ране -
Мы задыхаемся в любви.
Душа, как зверь в слепом капкане,
Всё бьётся - глупая - в крови.
Мы только знаем: будет! будет?
Но мы не верим в то, что есть.
Кто сердце тёмное разбудит?
Кто принесёт благую весть?
И только ангел ночью звездной,
Когда поёт: "Христос Воскрес!",
Над нашей опалённой бездной
Подъемлет пурпуры завес.
7 января 1923
***
Не плачь, не бойся смерти и разлуки.
Ужели таинства не видишь ты,
Когда угаснут милые черты
И твой любимый вдруг уронит руки, -
И так уснёт, от нашей тёмной муки
Освобождённый в чуде красоты
Неизъяснимой! Так и я, и ты
Освободимся в миг от мрака скуки.
Тогда легчайшая, как сон, душа
В нетленной плоти станет как царица.
И человек, землёю не дыша,
Вдохнув иной эфир, преобразится.
И будет жизнь, как солнце хороша,
И отошедших мы увидим лица.
26 октября 1920
***
Прости, Христос, мою гордыню,
Самоубийственный мой грех,
И освяти мою пустыню,
Ты, жертва тайная за всех.
Надменье духа гаснет в страхе
Пред чудом вечного креста,
А жизнь давно уже на плахе,
И смерть - близка, глуха, проста.
Узнав её лицо, бледнею,
На я дышу и снятся сны,
И вижу нежную лилею
В руках Таинственной Жены.
Распятый! Укажи пути мне,
Дай знак, где истина, где ложь,
Услышь мой голос в тихом гимне.
И силы ангелов умножь.
22 июня 1920
СЕСТРЕ
Соблазненные суетным веком
Никогда не поймут, что дерзать
Значит просто простым человеком
В тихом домике жизнь коротать,
Что при свете смиренной лампады
Можно солнце увидеть вдали,
Где сияют чудесно громады
И в лазури плывут корабли.
31 октября 1920
КОПЬЁ
1
Так праздник огненных созвездий
В душе пылает и поёт;
Но час печальный, час возмездий
Копьё жестокое несёт.
И знаю: обнажатся плечи
И беззащитна будет грудь, -
И пронесётся стон далече:
"Хочу в молчанье отдохнуть".
Земля ответит звонким эхо
На стон невольный и мольбу.
И без рыданий, и без смеха
Я встречу тёмную судьбу.
И в ризе траурной царица,
И копьеносец роковой,
И факел алый - багряница
На плащанице мировой -
Всё только знаки при дороге
Туда, где ждёт меня давно
Судья таинственный и строгий
И в чаше вечное вино.
2
Моя свобода - как вино:
Она пьянит, - и в новом хмеле
С ней сердце вновь обручено,
Как с кровью плоть в едином теле.
Кто хочет вольным быть, приди,
И обручись, и будь со мною.
И на твоей живой груди
Означу знак моей рукою.
Так, знак свободы - превозмочь
И мир, и прах, и вожделенья,
И вновь создать из крови ночь,
И день прославить обрученья.
НОЧЬ НА ГАСПРЕ
Какая тишина! И птицы,
И люди - всё молчит кругом!
Лишь звёзд лохматые ресницы...
И запах роз... И мы вдвоём...
И чем больней воспоминанье
О суетных и грешных днях,
Тем властней странное желанье
На неизведанных путях.
И кажется, что злые муки -
Весь этот бред, и этот ад,
Твои лишь крошечные руки
Прикосновеньем исцелят.
4 ноября 1924
***
Юрию Верховскому*)
Поэта сердце влажно, как стихия
Здесь на земле рождённых Небом вод.
В нём вечен волн волшебный хоровод -
Вопль радости иль жалобы глухие.
Немолчно в нём звучат струи живые -
Сам океан в ином, как бог, поёт;
В ином поток крушит суровый лёд;
В ином вздыбилась водопада выя.
А ты, поэт, и прост, и величав.
Так озеро в таинственной долине
Незыблемо от века и доныне.
Поэт взыскательный! Ты мудр и прав.
Любезен мне твой безмятежный нрав:
Слышней грозы безмолвие пустыни.
22 июля 1924
ПОЭЗИЯ
И странных слов безумный хоровод,
И острых мыслей огненное жало,
И сон, и страсть, и хмель, и сладкий мёд,
И лезвие кровавого кинжала,
И дивных лоз волшебное вино, -
Поэзия! Причудница столетий! -
Всё, всё в тебе для нас претворено!..
И мы всегда, доверчивые дети,
Готовы славить муки и восторг
Твоих мистерий и твоих видений,
И яростно ведём ревнивый торг
За право целовать твои колени.
24 мая 1938, Ялта
***
Какая в поле тишина!
Земля, раскинувшись, уснула.
Устав от солнечного гула,
От хмеля терпкого вина.
И я дремал, забыв, что ярость
Страстей мятежных не прошла.
Что не распутать мне узла,
Завязанного мной под старость.
Очнувшись, вспомнил о тебе,
Моя ревнивая подруга,
И сердце будто от недуга
Запело жалобу судьбе.
Но полно! Одолей унылость!
Уныние ведь смертный грех:
Не для себя живёшь - для всех,
И безгранична Божья милость!
24 июля 1924
***
(И.А. Новикову)
Ещё скрежещет змий железный,
Сверкая зыбью чешуи;
Ещё висят над чёрной бездной,
Россия, паруса твои;
Ещё невидим кормчий тёмный
В тумане одичалых вод;
И наш корабль, как зверь огромный,
По воле демонов плывёт.
А ты, мой спутник корабельный,
Не унываешь, не скорбишь, -
И даже в мраке путь бесцельный -
Я верю - ты благословишь.
Душа крылатая, как птица,
Летит бестрепетно в лазурь,
Ей благовест пасхальный снится
И тишина за буйством бурь.
23 ноября 1924
***
Не плачь, не бойся смерти и разлуки.
Ужели таинства не видишь ты,
Когда угаснут милые черты
И твой любимый вдруг уронит руки, -
И так уснёт, от нашей тёмной муки
Освобождённый в чуде красоты
Неизъяснимой! Так и я, и ты
Освободимся в миг от мрака скуки.
Тогда легчайшая, как сон, душа
В нетленной плоти станет как царица.
И человек, землёю не дыша,
Вдохнув иной эфир, преобразится.
И будет жизнь, как солнце хороша,
И отошедших мы увидим лица.
26 октября 1920
|
