Магистрал венка сонетов "ОСЕННЯЯ ДОРОГА"
По дороге в Загорск понимаешь невольно, что время
Не песочно-стеклянный бессмысленный катамаран.
Сокращаются сроки, беднеет на волосы темя,
А в глазах, как и прежде, ночует весенний дурман.
Не считаются чувства с неловкой усталостью плоти,
Как чужие, живут на харчах и довольстве твоем.
Ты едва поспешаешь в мелькающем водовороте
И качели, скрипя, пролетают земной окоем...
А водитель опять закурил голубой "Беломор"
И нашарил приемник тяжелой мужицкой рукою.
Говорили о спорте: Пеле... Марадона... Бимон...
А я думал о том, что не надо судьбу ворошить,
Что покрой бытия, да с подкладкой своей роковою -
Не кафтан, и судьбы никому не дано перешить...
***
В. Е.
Я умер и себя увидел сразу
В раздвоенности небывалой,
Где
Под потолком,
Невидимая глазу,
Из дымчатого мягкого стекла
Душа витала
И прощалась с телом,
Как с домом
Отъезжающий навеки
Прощается жилец,
Последним взглядом
Окинув окна,
Дверь
И палисадник...
Прощай, берлога радости
И боли,
Которая дается напоследок,
Чтоб было нам - зажившимся -
Не жалко
Оставить свет
Похожий на версту.
И всё бы ничего,
Да только вот
Душа - сиротка, беженка, простушка -
Потерянная на большом вокзале,
Не знает где приткнуться,
Как войти
Безденежным
Безликим существом
В холодные потёмки мирозданья.
Ни друга, ни подруги, ни страны
Здесь не найдёшь
И, видно, потому
Лишь 41-й день смиряет душу,
Которой плохо
Без любви и цели
В бездомном одиночестве парить...
1994
ЗИМНЯЯ НОЧЬ
На небе звезды — не прострелы пуль.
На небе звезды — не кристаллы соли.
На небе звезды — не серебряные блохи.
На небе звезды — это лишь толпа,
Которая глядит, как мы летим
Вниз головами на тяжелом шаре.
Я это ощутил однажды ночью.
Я осознал,
Что я могу упасть
На этих обывателей,
Во мрак,
Сверкающий зрачками и зубами.
Я испугался неба,
Как ребенок
Боится глубины подвала,
Ибо
Подвал и есть напоминание о ночи
Или, точней,
О страхе человека,
Которому внезапно показалось,
Что на его ступнях уже утрачен
Столярный клей земного притяженья.
А ночь была январская. Глухая,
Повизгивали каблуки
И я
Боялся улететь.
1972
ОКТЯБРЬ
Когда идет вдоль сумрачных полей
Согбенною цепочкой велокросса
В затылок перелету журавлей,
Затылком к ветру - тонкая береза,
Когда гнетет какой-то грустный долг
И перед прошлым чувствуешь вину,
Когда проходит день, как будто полк,
Без музыки идущий на войну,
Когда вокруг пугает пустота
И кажется, что время убывает,
Когда в пространстве правит простота,
С которой холод листья убивает,
Когда в моем заплаканном краю
Веселый мир освистан и повергнут,
В такие дни я потихоньку пью
Остывший чай и горьковатый вермут.
Я в комнате своей сижу один,
Кренится дождь, уныл и бесконечен,
Толпится небо в прорези гардин,
Но все-таки приятен этот вечер
И память о подробностях лица,
Забытого, как карточка в конверте...
А дождь идет, и нет ему конца,
И нет конца житейской круговерти.
1975
ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
- Алло, любимая, какая нынче ночь!
- Ты сумасшедший...
- И летят снежинки.
- Мне надо спать.
- Родная, не сорочь,
Я жду тебя в квартире на Дзержинке.
- Я не могу.
- Сейчас беру такси!..
- Я не могу, ты что на самом деле!
- Любимая, и снег по всей Руси,
И город пуст, а ты лежишь в постели?!
- Ты пьян?
- Конечно, - голосом твоим...
Вокруг Москва застыла в лунном свете...
- Мы завтра обо всём поговорим,
Да и к тому же у тебя соседи...
- Любимая, я от любви ослеп...
- Чего-чего?..
- Не предавайся лени!
Нужны мне, словно воздух, словно хлеб,
Твои глаза и губы, и колени.
- Ты пьян и у тебя, наверно, сдвиг.
- Любимая, ты отвечаешь резко,
Но разреши приехать, хоть на миг,
Моя зеленоглазая Франческа!
- Я голая. Мне холодно стоять.
Давай договоримся на неделе...
- Любимая, вели четвертовать, Но не могу...
- Да что ты в самом деле!
Я вешаю. Мне трудно говорить
И слушать эти шутки-прибаутки.
- Алло... Алло...
Кому же мне звонить
Из этой тёмной телефонной будки?
1976
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Я вернусь в ноябре, когда будет ледок на воде,
Постою у ворот у Никитских, сутулясь в тумане,
Подожду у "Повторного" фильма повторного, где
Моя юность, возможно, пройдет на холодном экране.
Я вернусь в ноябре, подавившись тоской, как куском,
Но сеанса не будет и юности я не угоден.
Только клочья тумана на мокром бульваре Тверском,
Только желтый сквозняк - из пустых подворотен...
1975
ПАМЯТИ БАБУШКИ
За стёклами хлопья витали,
Разъезжая площадь пуста.
В ночные безбрежные дали
Вокзал отпустил поезда.
И с Богом!..
Когда отъезжали
Тоску за границей лечить, -
Дома Петербурга бежали,
Стремясь на подножку вскочить.
Красавица в шубке, ужели
Грядущего груз по плечу?..
Железной верстою Викжеля
За вашим составом лечу.
А вы улыбаетесь тонко
Какому-то звуку в себе...
Всего вам, родная, но только
Не думайте о судьбе.
Живите в беспечном угаре
На грани любви и греха...
Пусть после на грязном базаре
И кольца уйдут, и меха.
Летите сквозь промельк нечастый
Огней за кромешной чертой...
Пусть после ваш мальчик несчастный
Оставит меня сиротой.
Я буду амуром сусальным
Незримый полет совершать,
Над вашим сидением спальным
Стараясь почти не дышать.
Живите, пока ещё рано
Платить за парчу и атлас...
Я после Ахматову Анну
Прочту как посланье от вас.
А нынче, безмолвие кроя,
Свистит вылетающий пар
И, словно забрызганный кровью,
Во мраке летит кочегар...
1976
***
Мне снилось, что с тобой,
Моей подругой ранней,
На невских берегах
С приятелем гостя,
Я встретился опять,
Почти что как в романе,
И если подсчитать -
То двадцать лет спустя.
Мне снилось, что мы шли
Вдоль Невского и Мойки,
Что плыл осенний день
В оранжевом пылу,
Но мелкий дождь пошел
И мы слегка промокли,
Что пили кофе мы
В кофейне на углу.
Мне снилось, что потом,
Не говоря ни слова,
Мы под руку вошли
В один печальный двор,
Где с мусорным ведром
Навстречу вышел Лева -
Художник из армян -
И руки распростер.
Мне снилось, что потом
В неряшливой квартире
Творился кавардак,
Раскатывался смех
И за стеной урчал
Пустой бачок в сортире,
Но были мы одни,
Далече ото всех...
Мне снилось, что потом
Мы долго были вместе
На сломанной софе,
Стоящей у стола,
И я тобой владел
В порыве жгучей мести
За то, что ты моей
Ни разу не была.
За то, что не сошлись
Ни карты, ни орбиты,
За то, что эту жизнь,
Увы, прожили врозь...
И я тебя любил
За все свои обиды,
За все, что потерял,
За все, что не сбылось.
А ты, припав ко мне,
Губами лба касалась,
Охапкой красоты
В объятиях горя...
И я не знаю сам:
Была или казалась
В туманном серебре
Пустого октября.
1985
***
Туманное утро, заляпанный снегом откос,
Что тянется вдоль, а за ним - то кусты, то березы.
Туманная жизнь. И под сердцебиенье колес,
Хватаясь за воздух, танцует дымок папиросы.
И город туманный, исхлестанный снегом, уже
Исчез, и несется состав, подгоняемый ветром.
И я возвращаюсь, но только заноза в душе,
И хочется петь о несбыточном, о безответном...
1976
***
На горестном ветру
В начальных числах марта
Бессилие души
Не описать пером.
Проносится такси
И хриплый голос барда
В приемнике поет
Про Волгу и паром.
Проносится такси
По улице Волхонке,
Рекламы мельтешат,
Шофёр к рулю припал.
Хохочет за стеклом
Красавица в дубленке,
Но смеха не слыхать -
Проносится оскал...
А ледяная ночь
Уже летит на зданья
И хрупкий мир висит
На скрюченном гвозде,
И возникает дом
На площади Восстанья,
Как будто крокодил,
Застывший на хвосте...
1978
***
Я не спешу. Мне некуда спешить.
Листвою шелестит ночное лето.
Зачем воспоминанья ворошить,
К чему все это?..
Припоминаю дни и города,
И письма, что остались без ответа.
Прогнувшись, убегают провода,
К чему всё это?..
О, узкое, о, тусклое и столь
Бессмысленное преломленье света!..
Зачем на раны посыпаю соль,
К чему всё это?..
Исчезло ощущение души,
Шипя в канаве, гаснет сигарета.
Глухие окна, парки, гаражи,
К чему всё это?..
Над головой горит ночной неон
И Лета протекает через лето,
Смывая начертания имен,
К чему всё это?..
Под лёгким ветерком уводит в крен
Листву, что ждёт июльского рассвета,
Но не смолкает горестный рефрен:
К чему всё это?..
1979
***
Беспечно на вещи гляди,
Забыв про наличие боли.
- Эй, что там у нас впереди?..
- Лишь ветер да поле.
Скитанья отпущены нам
Судьбой равнодушной, не боле.
- Эй, что там по сторонам?..
- Лишь ветер да поле.
И прошлое, как за стеной,
Но память гуляет по воле.
- Эй, что там у нас за спиной?..
- Лишь ветер да поле.
***
Дается с опозданьем часто,
С непоправимым иногда,
Кому - взлохмаченная астра,
Кому - вечерняя звезда.
Воздастся с опозданьем вечным
Художнику за то, что он
Один в потоке бесконечном
Был для потомков почтальон.
Даётся с опозданьем горьким
Сознанье, что сказать не смог
О тех, что горевали в Горьком,
В Мордовии мотали срок.
Воздастся с опозданьем страшным
За то, что бросил отчий дом
И, пусть небрежным, карандашным
Родных не радовал письмом.
Даётся, душу поражая,
Как ослепительная новь,
По-настоящему большая,
Но запоздалая любовь...
1986
***
Больная смерть выходит на дорогу,
Тяжелый воздух лапами когтя.
Мы пожили свое, и слава Богу,
Но каково тебе, рожденное дитя?..
Но каково нечаянно зеленым
Побегам вдоль вокзалов и дорог?..
Давай подышим воздухом казенным,
Поскольку платим за него налог!
Чего стесняться, мы же не в сорочке
Явились в мир кирзового труда,
Где очень поздно набухали почки
И рано подступали холода.
Где долго принимали за святыни
Усатый бюст и бронзовый парад,
Где молодость, как пленку, засветили
И поломали фотоаппарат.
Такие времена...
Но мы пока что дышим.
И пусть в ночи поют не соловьи,
Ты слышишь: кошки пронесли по крышам
Сухое электричество любви?..
1989
***
Лагерей и питомников дети,
В обворованной сбродом стране
Мы должны на голодной диете
Пребывать и ходить по струне.
Это нам, появившимся сдуру,
Говорят: "Поднатужься, стерпи..."
Чтоб квадратную номенклатуру
В паланкине носить по степи.
А за это в окрестностях рая
Обещают богатую рожь...
Я с котомкой стою у сарая
И словами меня не проймешь!
1990
***
Невесело в моей больной отчизне,
Невесело жнецу и соловью.
Я снова жду слепого хода жизни.
А потому тоскую или пью.
Невесело, куда бы ни пошел, -
Везде следы разора и разлада.
Голодным детям чопорный посол
В больницу шлет коробку шоколада.
Освободясь от лошадиных шор,
Толпа берет билеты до америк,
И Бога я молю, чтоб не ушел
Под нашими ногами русский берег...
1990
***
Бег на месте любит судьба, сама
Расставляя часы над истерзанным ухом.
От ночного топтания можно сойти с ума,
Если вдруг обладаешь хорошим слухом.
И часы подбегают к постели, держа
На китайском подносе письмо анонима...
Я и так понимаю, и без дележа
На секунды, что жизнь бесконечно гонима
По скрипучему кругу слепых лошадей,
Но не будет в скитаниях точки последней.
И не надо пугать одиноких людей,
Забегая вперед и толкаясь в передней.
1991
***
Кладбища, оснащенные гранитом
И тишиной, которая густа,
Ни русским, ни армянским, ни ивритом
Уже не осквернят свои уста.
Здесь люди спят, что некогда устали
Любить, плодить, страдать, и навсегда
Их тени призвала к себе страда
В страну надежды и большой печали,
Где не запоминается вода...
А кто куда причалил и когда
Не скажет сразу, грубый команданте.
Вот турбюро Вергилия, а Данте
Сонетами торгует у пруда...
Не избежать полезного труда
Ни гению, ни птице, ни сатрапу.
Чудовищу я пожимаю лапу
И понимаю: больше никогда
Не насладиться, не опохмелиться,
Не распрощаться - ты попал в загон.
И нечем человеку расплатиться
За эту плоть, за молодость, за кон...
1993
ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
Всего полжизни за спиной,
А сколько пустоты и хлама!..
В потёртой книжке записной -
Умерший, съехавшая дама.
Мужская дружба на века,
Без видимой на то причины,
И семизначная тоска,
И семизначные личины.
Толпятся цифры, но уже
Ни радости, ни интереса.
Что говорят моей душе -
Марина... Михаил... Агнесса?..
Иль вот, к примеру, телефон
Записанный на всякий случай, -
Не верится, что прежде он
Затменьем был и страстью жгучей,
Что в трубку я шептал: "Люблю..."
Когда вокруг спала столица...
Такой инфляции рублю
Не снилось да и не приснится.
Толпятся номера друзей
Забывших и забытых нами, -
Какой-то числовой музей,
Перемежённый именами.
***
Прощай, любовь моя, сотри слезу...
Мы оба перед богом виноваты,
Надежду заключив, как стрекозу,
В кулак судьбы и потный, и помятый.
Прости, любовь моя, моя беда...
Шумит листва, в саду играют дети
И жизнь невозмутимо молода,
А нас - как будто не было на свете...
ПРОСЬБА
И вы,
Посещавшие шумное наше жилье,
И ты,
Зазывавший ночными звонками куда-то,
Я вас заклинаю.
Чтоб вы пощадили ее,
Поскольку она
И наивна,
И не виновата.
И вас заклинаю,
Микробы,
Машины,
Моря!
Да будут уступы,
Да будут углы как аз ваты!
И пусть не забудется
Горькая просьба моя,
Поскольку она
И наивна,
И не виновата.
Тебя,
Ее будущий,
Невыносимый уму
И сердцу,
Которое хочет любить по старинке.
Прошу:
Покупай в ноябре
Для любимой хурму,
Хурму продают
Возле старого цирка,
На рынке...
ДОРОГА
Иду-бреду почти что наугад.
Курю в тени могучего платана,
Судьба растет, как дикий виноград.
Как дерево, - без чертежа и плана.
Не знаю, что меня сюда влекло,
Иду по пыльной медленней дороге.
На гребнях стен толченое стекло
Сверкает на июльском солнцепеке.
Подошвы жжет бугристая земля
И только на мгновение подуло,
Пронзительной прохладою дразня,
Из погребка холодного, как дуло.
Но сквозь тяжелый азиатский зной,
С трудом одолевая плоскогорье,
Я выхожу дорогою сквозной
На древнее кочующее море...
ПРОЩАНИЕ
Когда подступает тоска.
Когда я и замкнут, и скован,
И, как от забора доска,
Оторван от мира людского,
Тогда в серебристую рань,
Забыв о снегах расставаний,
Целую тебя через ткань
Годов и больших расстояний.
Целую сквозь грустный покой
Октябрьской нечаянной сини.
Ты — чудо, ты будешь такой
Во мне и со мною отныне.
У счастья секретов не счесть,
И я от судьбы не завишу —
Ты кажешься лучше, чем есть,
Но разницы я не увижу...
ПОСТСКРИПТУМ
Я обернулся. Жизнь моя
Напоминает скомканный платок,
Потерянный прохожим возле урны.
Не надо врать и становиться на котурны,
На них не перейти бушующий поток
И не спасти сомнительное "Я".
Что делать, если суть искажена
И трудно мне на переходе этом
Из мрака в темноту... До новой жизни
(она случится, но в другой Отчизне)
Довольствоваться буду слабым светом
И степью, что ветрами сожжена.
Я появился в первый раз давно -
В Ирландии в тринадцатом столетье,
И, видно, потому люблю камин,
Пустое море, скалы и кармин
Заката, и глухое лихолетье
Средневековья... Мне другого не дано.
Но все же я хочу родиться вновь
Не на угрюмом Севере, а, скажем,
В далекой и прекрасной Аргентине,
Где танго и цветы, как на картине,
И где душа, с её суровым стажем,
Согреется и обновится кровь.
Кричу: "До новой встречи, господа!.."
И чувствую - волна кадык подперла
И вертится безумная рулетка,
И ставки душ повышены, и ветка
Маршрута обозначена, и горло
Приятно холодит летейская вода.
1989
Стихи взяты из книги Евгения Блажеевского "Лицом к погоне" (1995).
|
