***
Во сне и наяву всегда со мною
Веселой юности высокая вода.
О, если б окунуться с головою,
Доплыть, с тобой остаться навсегда!
Морская соль в мои проникла вены,
Когда в курчавую седую пену
Меня впервые окунула мать,
Когда впервые море "морем" звать
Я стал, и в детском сердце шевельнулся
Созвучный волнам первый лепет строк.
И я бездонным небом захлебнулся
В начале бурных жизненных дорог.
У этих берегов я стал любимым
И горе испытал у этих вод,
Когда прощальным пароходным дымом
Разлука затемнила небосвод.
Тогда не знал, теперь я понимаю
Стремленье давней юности моей,
Когда внезапный ветер настигает
И гонит в даль моих путей.
Он говорит: "За поворотом море,
Уже не в сновиденье – наяву…
Ты видел смерть, тебя хлестало горе,
Теперь войди в живую синеву".
В бескрайнем небе отпылали грозы.
Тот ценит радость, кто изведал боль.
И на глазах, как будто в детстве, слезы,
И на губах, как в молодости, соль!
***
Век шествует путем своим железным.
Баратынский
Мой долг был труден,
День тревожен.
Войною обожжен мой стих.
Нет, я ничем не отгорожен
От вслед идущих, молодых.
Не спрятан за чужой спиною,
Я жил с живыми. Шел в моря.
Мое - оно всегда со мною,
Любовь моя и боль моя.
И если ты переиначишь
Иные замыслы, пускай.
Но нерешенные задачи
За нас и за себя решай.
Пусть электронные машины
Нашли разгадку древних слов,
Ты века моего былины
Узнаешь сам, из голосов
Срывающихся, хрипловатых,
Где вперемежку смех и стон,
Сквозь орудийные раскаты
Врывающихся в микрофон.
Ты, девочка на Поле Павших,
С мечтою свидишься опять.
Здесь будут школьники все так же
Дороги в жизни выбирать.
И только жаль, уже не будет
Нас, штурмовавших небеса,
Но и тогда услышат люди
Живые наши голоса!
СТАРОЕ ТАНГО
Весенний шум со всех сторон
Летел вдогонку.
А я был по уши влюблен
В одну девчонку.
И под небес голубизной
Необычайной.
Делилась музыка со мной
Своею тайной.
В тех незатейливых словах,
В простом звучанье,
Угадывался крыльев взмах
И обещанье.
Как будто звали паруса,
Морские мили...
О, эти черные глаза
Меня пленили.
Я вспомнил много лет спустя
Об этом миге
У композитора в гостях,
В старинной Риге.
Путь прошагав нелегкий свой,
В ладонях слабых
Он поднимал над головой
Не бремя славы.
Смиряя каждый нотный знак
Своею властью,
Мелодию слагал чудак,
Нес людям счастье.
Певучей прочности запас
Не знает срока,
Как Штраусом рожденный вальс,
Как танго Строка.
Стыл на ветвях весенний дым
И скрипка пела,
Прошаясь с мастером седым
В капелле белой.
И у березовых стволов,
В купели света
Мы вспоминали ту любовь,
Что недопета.
***
Седьмое ноября
Сорок второго года.
Багровая заря
Не сходит с небосвода.
Но это не заря.
Как Ленинград изранен!
Листок календаря
Срывает горожанин.
Ему приснился сон,
Что будет день отличный.
Он нынче приглашен
На праздник необычный.
Стреляют корабли.
То Балтика родная
Передний край земли
Собою прикрывает.
И летчикам дано
Беречь мосты и зданья.
Звено, еще звено
Уходит на заданье.
Встал праздник у ворот,
Для нас безмерно дорог.
Здесь борется, живет
Непобедимый город.
Сквозь ветер фронтовой
По огневой тропинке
Боец с передовой
Идет к Александринке.
Свет в зале гаснуть стал,
Уже смычки запели,
Переполняют зал
Бушлаты и шинели.
Танцоры и певцы
Блокадной оперетты,
Спасибо вам, бойцы,
За представленье это.
За музыку и стих,
Наивные порою,
И что себя самих
Здесь узнают герои.
Творили бытие,
Шутили в час тревожный
И авторы ее
И фронтовой художник.
Я в памяти своей
Тот воскрешаю вечер,
Хоть многих из друзей
Теперь уже не встречу.
Навеки сохраню
Завещанное счастье,
Ведь к этому огню
Я тоже был причастен.
Звучал оваций гром,
Был людям страх неведом,
Мы нашу над врагом
Предвидели победу.
Под небом грозовым
Морские флаги вьются.
Народ непобедим,
Когда бойцы смеются!
БЕРЕГ
Солнце возникает из-за моря.
Ладят рыбаки тугие снасти,
Столько этот берег видел горя,
Что особого достоин счастья.
Здесь темно-лиловый цепок вереск.
Словно кровь знамен, алеют маки.
Где, взбежав на каменистый берег,
Поднимались парни для атаки.
Чайки, чайки, вы о чем кричите,
Имя чье несет гудящий ветер,
Не того ль, кто встал, как победитель
За грядущее людей в ответе?
Чтобы мать не знала слез горючих,
Чтобы на цветах сияли росы…
Перемешаны с песком колючим
Кости неизвестного матроса.
Бронза боевого автомата.
Бескозырка лаврами увита.
Вырос, где скипалась кровь когда-то,
Памятник из красного гранита.
Моряки бессмертия достойны.
В солнечных лучах теплеет камень.
В память тех, кого скосили войны,
В чаще полыхает вечный пламень.
Я гляжу в огонь тугой и гибкий,
Сильный, словно бури нарастанье,
Вижу отблеск молодой улыбки,
Трепетное чувствую дыханье.
Пролетают ветры вкруговую,
Стяги облаков спуская низко,
Корабли проходят, салютуя
Вечному огню и обелиску.
***
Четыре года по команде «к бою!»
Мгновенно собирался наш расчет.
Спроси у нас орудие любое –
Оно ответит, как сражался флот.
Спроси на «Петропавловске», на «Минске»,
Спроси у раскаленных жерл фортов –
Тебе ответит грохот исполинский
И гордая отвага моряков.
Мы шли сквозь испытанья, зубы стиснув,
В боях теряя дорогих друзей.
Все одолел, все вынес флот Балтийский,
И, закалясь, он стал еще сильней.
С ним возмужали мы, его питомцы,
Заветной думой сплочены одной.
За нами в золотых знаменах солнца
Стоит любимый город над Невой!
***
Памяти Игоря Северянина
Звонарь раскачивает колокол,
И под вороний грай и гам
Листва, покинув ветви голые,
Беззвучно падает к ногам.
Как палым листьям, не подняться им.
Всем, кто лежит безмолвно тут, –
Забытой русской эмиграции
Последний вековой приют.
Под сиротливою иконкою,
Берёзкой белою храним.
Оплывшей свечки пламя тонкое
Легко колеблется над ним.
По вдохновенью, по призванию
Просёлков и полей пиит,
Он терпеливо ждёт признания,
Что родиною – не забыт!
Поэт столицы, сельской местности,
Концертных залов, скромных школ,
Что от неслыханной известности –
До неизвестности дошёл.
А те, кем эти долы проданы,
Жужжали, на поэта злы,
За то, что он не предал родины,
Что ей не посылал хулы.
«Слетать туда бы дикой уточкой,
На речки русские слетать ...»
Взамен он пробавлялся удочкой,
Чтоб нищенский улов собрать.
Он мятлевскими бредил розами,
Что будут, свежи, хороши,
Обронены в могилу грозами
За упокой его души.
И то, о чём мечтал, исполнилось:
К кресту под сенью облаков
Приносит таллинская школьница
Багрянец свежих лепестков!..
ДОЛГИЙ ДЕНЬ
Ежегодно, Девятого мая,
По весенний песенный гуд,
В гневный мир дорога прямая
Назначает точный маршрут.
Молодых будя на рассвете,
Входит день, виски холодя.
Ветеранам приносит ветер
Капли слёз и брызги дождя.
Счастью есть и горю причины,
Обрывает время струну.
И уже подают машины
В опалённую боем страну.
Едут бабушки, дедушки, внуки,
Голубеет подснежников луг,
Их срывают солдатские руки,
Огрубелые пальцы подруг.
Троньте стебли юности, троньте
В память давних встреч и потерь,
И любовь, что сгорела на фронте,
Обжигает сердце теперь.
Но внезапно тихнут беседы,
На закате гаснут бои…
С нами те, кто лёг до победы
В эту глину, в эти ручьи.
И подснежник становится чёрным
Исчезает след на тропе,
Лишь надтреснутый голос горна
Говорит о грозной судьбе.
На горячий мрамор слетают,
Словно пчёлы, буквы имён
В долгий день Девятого мая,
Опалённый кровью знамён.
МУЗЫ НЕ МОЛЧАЛИ
Евгению Алексеевичу Линду
На улице обстрел, огонь, мороз,
Театра зданье — словно в дрейфе льдина.
За сценою, дитя военных гроз,
Готовится к полёту балерина.
Ей в тёмном зале публика видна,
Одни бушлаты, ватники, шинели.
В огромных серых валенках она
Скрывает ноги, что оледенели.
Сейчас она стремительно вспорхнёт
Навстречу сандружинницам, солдатам.
Поздней в музее школьном в мирный год
Те валенки предстанут экспонатом.
На старом фото молодой скрипач,
Убитый год спустя, ещё не знает,
Что музыки его восторг и плач
Потомкам передаст струна живая.
И мальчик при коптилочном огне
Воздушный бой рисует над Невою,
Седым он вспомнит детство на войне
В том зале, окружённый тишиною.
А вы,ученики, учителя,
Сыны героев и блокады дети,
Следите, как при свете фитиля
Доносятся из мрака звуки эти,—
Симфонии, рождённой под огнём,
Стон пулею пробитого гобоя,
Той музыки, что шла в голодный дом
И людям заменяла хлеб собою
И оттого, что дети в свой музей
Надежду принесли из тьмы блокады,
Её он взял примером жизни всей,
Тот, чей отец убит под Ленинградом.
Здесь говорят: да будет в мире мир —
Отцам и внукам, матерям и жёнам,
Кистям и краскам, песням вещих лир
И музам, добротой вооружённым!
ПЕСНЯ ПАДАЮЩИХ ВОД.
Дни наступленья, ночи без тепла,
Просвистанные ветром, ледяные.
И в пригороды, с детства дорогие,
Нас кличет вновь дорожная стрела.
Деревья – обожжённые слепцы.
Снег, на снегу короткие столбцы:
«Гефёрлих»… «Минен»… Но вперёд! вперёд!
Кресты и каски – кладбище чужое
В том парке, где когда-то нам с тобою
Звучала песня падающих вод.
Среди развалин чёрных и багряных
Мы первыми взошли на страшный скат.
Здесь был Самсон… здесь голубел каскад…
Здесь ныне – мёртвые зияют котлованы.
Мы, торопясь, спустились в нижний парк,
Где у орудий вражеских в прицеле
Кронштадт был постоянно. Из расселин
Медлительный, морозный, стлался пар.
И в этот миг – над скорбной пустотой
Я девушку увидел в полушубке.
Я позже разгадал её поступки.
Она сказала: «Следуйте за мной».
И, отсчитав пять обгорелых пней,
Мы начали копать… Среди камней,
Штыком вздымая глыбы ледяные,
Дробили мы промёрзший слой песка –
И мы увидели глаза живые,
Блеснула золотистая щека.
И улыбнулись вдруг из темноты
Спасённой нами статуи черты.
Январские седые небеса…
Мы в сотни городов потом вступали,
Их имена в приказах, на медалях.
Но этот – первый – нам забыть нельзя.
Чужие города, дороги света –
Исколесили вдоволь я и ты,
Затем, чтоб к нам сюда вернулось лето,
Чтоб чудом зеленели вновь листы,
Чтоб средь развалин чёрных и багряных
Клинками стали брызнули фонтаны.
Тут, в наступившей тишине, поёт
Далекой нежной молодости скрипка...
Опять сверкнула статуи улыбка –
Я слышу песню падающих вод!
|
